Юлия Ханевская
Этот жестокий волшебный мир
Книга 1
ГЛАВА 1
— И зачем ты это сделала, котенок? — темноволосый худощавый мальчишка, сложив руки на груди укоризненно рассматривал короткие золотистые кудряшки своей сестры. Шестилетняя девочка, пряча взгляд светлых, как молодая зелень глаз, наматывала на пальчик неровно стриженые пряди.
— Хотела прическу, как у тебя, — буркнула она и незаметно задвинула ногой под кровать большие ножницы, выпавшие с рук, как только дверь ее комнаты открылась.
Брат расхохотался, притягивая ее к себе и обнимая одной рукой.
— Эх, а мне так нравились твои волосы. Обещай, что больше не сотворишь такого!
Девочка виновато прикусила губу.
— Они отрастут. Я попрошу маму, и она все исправит.
Парень покачал головой.
— Магия не сможет вернуть твои локоны, Лесси. Придется ждать целые годы, — заметив, как погрустнели глаза сестры, он быстро сменил тему, — пошли, отец привез кое-кого для тебя.
— Симурана!? — оживилась Алесана, подпрыгнув.
— Да, голубка, — улыбнулся он, беря девочку за руку, — и чем быстрее мы окажемся рядом с щенком, тем меньше у Фаба шанса сотворить с ним нечто пакостное. Ведь он еще совсем маленький, прям как ты.
— Сандор, почему Фабиан так меня не любит?
— Что ты! Он любит тебя! Просто не умеет показывать свою любовь.}
— Эй, Алесана! Говорят, вы с Фабианом переводитесь в Харбону. Это правда?
Невысокая девушка с длинными локонами цвета летних солнечных лучей с тяжелым вздохом обернулась. Одета она была в стандартную зеленую мантию Дома Земли поверх дорожного коричневого платья и шла явно не с уроков, которые еще не закончились. В дверях Общего зала с выжидающим выражением на лице застыл веснушчатый парень с всклокоченными волосами.
— Раз ты спрашиваешь это у меня, значит мой братец ответил тебе не слишком вежливо и понятно. Да, Кир, мы уже отчислены отсюда.
— Но… Харбона! Это же ад! Чего вы там забыли? Ладно, Фабиан впишется туда, как свой, но ты?
— Я не выбирала этой участи. Мне восемнадцать, и пока что моя жизнь полностью в руках родителей, — Алесана отвернулась, возобновляя путь к своей комнате. Ей нужно было собрать оставшиеся вещи и уложиться в короткий срок, иначе брат умотает на поезд без нее. Он уж точно не задержится здесь ни на минуту.
— Подожди, — теплая ладонь схватила девушку за предплечье, остановив, — то есть всё? Ты уезжаешь и больше здесь не появишься, да?
О, Боги! Сколько раз за этот день ей придется отвечать на данный вопрос?
— По всей логике — да! — вспылила Алесана, отдергивая руку, — что мне здесь искать?
— Ты проучилась с нами пять лет, — тихо проговорил Кирас, как-то приуныв, — неужели так просто вычеркнешь это время из памяти?
Алесана отступила на пару шагов, будто слова одноклассника ее толкнули. Он попал в больное место. С этими стенами связано слишком много, чтобы просто взять и забыть. Каждый уголок невысоких коридоров, каждый класс, лаборатории, беседки в школьном саду — вросли глубоко в сердце и не просто потому, что были неотъемлемой частью ее жизни в последние годы. Это все хранило память о Сандоре. Единственном человеке, который понимал ее и любил. Которого любила она.
— Нет. Это будет непросто… очень непросто, поверь, — она вновь попятилась, стараясь не выдать своих чувств, — не расстраивайся, мне будет приятно получать письма от одноклассников. Особенно от тебя.
Алесана знала о чувстве этого парня к себе. Возможно, если бы государственная служба не гнала ее семью в другой город, «просто дружба» и переросла бы во что-то большее. Но сейчас было бы жестоко подавать хоть какие-то надежды. И все же… Она нежно улыбнулась, чувствуя, как тоскливо сжимается сердце при виде уныло опущенных плеч Кираса и понимая, что чем скорее она покинет школу, тем меньше шансов хоть кому-то увидеть ее плачущей. Вот было бы зрелище! Алесана Волонская, всегда уверенная и несгибаемая колдунья Дома стихии Земли рыдает у всех на виду, словно маленькая девочка, потерявшая мягкую игрушку.
Торопливо покинув зал, она сорвалась на бег. Остановилась только привалившись спиной к обратной стороне двери своей комнаты. Сердце бешено стучало. Описав взглядом полупустое помещение, Алесана замерла, глядя на прикроватную тумбочку. Оттуда, с потертой фотографии, на нее смотрели глаза цвета мокрой ели. Смотрели так, как всегда — с теплотой, необъятной, давившей на грудь любовью. Девушка сползла на пол и впервые за долгое время расплакалась.