Те же воззрения позволили аббату Ланци опровергнуть заблуждение, укоренившееся в этрускомании его времени, о том, что все расписные вазы, найденные в итальянской земле, приписывались этрускам. В трех диссертациях, опубликованных им во Франции в 1806 г. под общим названием «Dei vasi antichi dipinti volgarmente chiamati etruschi», мы видим ту же интеллектуальную честность, что и в работах графа де Кайлюса. Значение его выводов велико, поскольку впервые было проведено определенное, хотя по-прежнему не до конца полное, различие между греческой и этрусской керамикой, и эта работа может считаться отправной точкой для современной науки. Аббату Ланци пришлось бороться с очень древним предрассудком, распространенным в обществе. Ведь и Гете писал в своем «Italienische Reise»[6], изданном в 1787 г.: «Теперь этрусские вазы оцениваются очень дорого… Нет ни одного путешественника, который не желал бы их приобрести…» Так, аббат не без грусти замечает: «Non vi é errore piu difficile a sterminare di quello che a radice in una falsa nomenclatura» – «Труднее всего искоренить те ошибки, которые основаны на ложной терминологии». Неверное название, продолжает аббат, все равно что фальшивая монета, пущенная в оборот. Даже если ее признают фальшивой в одной стране, все равно она останется в обращении в другом месте.
Он довольно решительно опровергает представления этрускоманов той эпохи, проведя тщательный анализ ваз и надписей на них. Почему, спрашивает он, мы должны приписывать этрускам предметы, имеющие на себе греческие надписи? С этим доказательством не сразу согласились. Почти невероятное количество прекрасных аттических ваз, извлеченных на свет благодаря раскопкам начала XIX в. в гробницах Вульчи, в самом сердце Тосканы, порождало непрерывные разговоры об этрусских вазах; «этрусская ваза», фигурирующая в одной из лучших новелл Проспера Мериме, конечно, была греческой вазой, сделанной в Греции или в одной из греческих мастерских, процветавших в Южной Италии начиная с IV в. до н. э. И только во второй половине XIX в. с этим заблуждением было покончено, так как в Греции нашли вазы с теми же греческими клеймами, что были и на вазах из тосканских могил.
Ланци умер в 1812 г. Его похоронили в церкви Санта Кроче во Флоренции, и на его могиле высечена хвалебная надпись. Такую честь Ланци вполне заслужил. Благодаря своим обширным познаниям, которые не упускали ни одного аспекта этрусской цивилизации, этот непредубежденный ученый, эпиграфист и археолог открыл дорогу современным исследованиям.
С началом XIX в. ход развития истории этрускологии изменился. Колебания и ошибки предшествующего периода сменяются методичными и более уверенными исследованиями; археология и лингвистика постепенно выходят из тумана, сквозь который они брели на ощупь, и становится возможным проследить непрерывный прогресс этих дисциплин вплоть до нашего времени. Но открытия происходят столь часто, а разнообразные труды столь многочисленны, что их историю приходится давать лишь в общих чертах. К 1820 г. вокруг молодого ученого Герхарда и герцога де Линя образовался кружок исследователей из разных стран. Благодаря поддержке принца Фридриха Прусского удалось основать институт, Istituto di Correspondenza archaeologica[7]. Первое собрание этого института состоялось на Капитолии 21 апреля 1829 г. Герхард, человек большой энергии, не случайно проявил интерес именно к этрусскому миру. Работы, посвященные такой очаровательной теме, как этрусские зеркала, не утратили своего значения и сегодня. В период, когда произошло зарождение этой новой науки, на свет были извлечены великолепные памятники тосканского искусства. В Тарквинии было обнаружено несколько гробниц с росписями, а среди них ряд шедевров античной живописи – гробница Биг и гробница Барона, открытые в 1827 году.
В этот период удач этрусской археологии началось систематическое исследование гробниц, чьи сокровища оказались воистину неиссякаемыми. В 1828 г. упряжка волов, пахавшая землю, обрушила потолок гробницы поблизости от Вульчи. Так началась лихорадочная, нередко неуклюжая и почти ничем не ограниченная деятельность в сфере, до тех пор практически неизвестной. Руководил этими поспешными исследовательскими работами, которые, к сожалению, велись без должной осторожности или научной осмотрительности, Люсьен Бонапарт, князь Канинский и владелец большей части земель, где были древние гробницы Вульчи. Менее чем за год его коллекция древностей пополнилась приблизительно двумя тысячами греческих ваз. Одновременно возникали и другие частные собрания; коллекция Кампанари, богатого землевладельца из этой местности, стала основой восхитительного собрания греческих ваз в Григорианском этрусском музее в Ватикане (фото 12). Однако эти плодотворные раскопки проводились крайне неметодично. Интерес проявляли только к редким и ценным предметам, все другие бросали за ненадобностью или уничтожали, гробницы снова закапывали, даже не пытаясь точно зарисовать их или составить опись найденных в них предметов. Ущерб, нанесенный такой небрежностью, невозместим, так как у нас нет каких-либо документальных свидетельств о найденном ценном материале. Тем не менее бесчисленные предметы, оказавшиеся в распоряжении ученых, очень быстро расширили их знания о Греции и Этрурии; восторженные письма Герхарда служат тому достаточным доказательством.