Так что и волки сыты, и овцы целы.
– Абсурд! – Элизабет торопливо вышла из комнаты. Она была не в себе. Все трое мужчин молча глядели ей в след. Первым заговорил сэр Джеральд.
– Полагаю, до понедельника ничего не поделаешь, как вы считаете? – спросил он. – Я, пожалуй, чего-нибудь выпью.
В понедельник утром в приемной консульства на набережной появился неожиданный посетитель – профессор Бруно Бронзини. Он перешел к делу без обычного красноречия.
– Я был потрясен, когда мой сын Меркурио… – а он узнал от Тины Зеччи… – неужели это правда? Да, так я и думал. Хотя я был знаком с синьором Бруком только мельком, но совершенно ясно, – произошла дурацкая ошибка. В чем его обвиняют?
– Знай я это, чувствовал бы себя гораздо лучше, – сказал сэр Джеральд. – Мне до сих пор не позволили его навестить.
– Ну, это смешно, это нужно немедленно исправить.
– Вы можете это устроить?
– Конечно. Его арестовала полиция или карабинеры?
– Насколько я знаю, полиция.
– Тогда этим занимается полковник Нобиле.
– С полковником я говорил. Мы друг друга не поняли.
– Меня он поймет, – заверил профессор. Ждите звонка.
Телефон зазвонил в полдень. Звонил сам полковник Нобиле.
– Дорогой друг, мне доставляет удовольствие сообщить вам, что удалось преодолеть бюрократические инструкции. Можете навестить своего земляка, если хотите. Он все ещё в полицейском участке. Найдите меня, когда придете, и я все устрою.
– Вы очень любезны, – ответил сэр Джеральд. – Еду немедленно.
Роберта Брука он нашел в камере, под надзором молодого полицейского.
– Я могу поговорить с синьором Бруком наедине?
Полицейский с улыбкой покачал головой.
– Ничего, – сказал Брук, – думаю, он не знает английского. Очень мило с вашей стороны так быстро отыскать меня. – Говорил он вполне бодро.
– В чем вас обвиняют?
– По их мнению, я сбил Мило Зеччи своей машиной, причем уехал, не остановившись.
– Мило Зеччи? Отца вашей служанки?
– Да.
– Когда это случилось?
– В пятницу ночью.
– И это неправда?
– Нет, – сказал Брук. – Это неправда. Это стечение обстоятельств. Я в тот вечер действительно был в городе, чтобы встретиться с Мило.
– И вы с ним встретились?
– Не встретился, потому что он не пришел. Знаете что? Я вам лучше все расскажу сначала.
И рассказал. Сэр Джеральд был слушатель искушенный, следил он не только за сутью, но и за тоном. Наконец спросил:
– Так вы тогда действительно ехали по Виа Канина?
– Ехал.
– И его не видели?
– Никого я не видел.
– А теперь расскажите, что было вчера.
– Пришли два полицейских. Вначале перед обедом. Расспрашивали меня. Я рассказал им то же, что и вам. Хотели взглянуть на мою машину и были дико возбуждены, когда заметили, что разбита противотуманная фара.
– Когда вы её разбили?
– Вот это и странно, – ответил Брук, – Раньше я этого не замечал.
– А когда, по-вашему, это могло случиться?
– Понятия не имею. Я не пользовался машиной с того самого вечера. Возможно, она и разбилась, а я не заметил. И дети камнями кидают, и вообще…
Сэру Джеральду так не казалось, но он ничего возражать не стал.
Сказал только:
– Если несчастье случилось в пятницу ночью, и полиция явилась к вам и допрашивала в субботу днем, значит кто-то навел их на вас. Похоже, кто-то дал им номер вашей машины.
– Не понимаю.
– Рассуждаю я так. Если кто-то видел аварию и сказал полиции, что машина была большим черным лимузином, или спортивным кабриолетом, или чем-то ещё столь же неопределенным, понадобились бы месяцы, чтоб добраться до вас. Но они уложились в несколько часов.
– Ага. – Но Брука это не вдохновило. – И что из этого следует?
– Если предполагать, что вы ни в чем не замешаны, – сэр Джеральд на миг умолк. – Если исходить из этого, то вас кто-то подставил, сообщив, что в аварии замешана машина с вашим номером. Либо это сделано по ошибке, либо с умыслом.
Можете вы вспомнить кого-нибудь, кто так на вас зол, чтобы хотел устроить вам гадость?
– Пока я здесь, кое-кому на мозоли я наступил, – признался Брук, – но это, по большей части, люди, стоящие на верхних ступеньках в местных художественных кругах. Не сказал бы, что эти люди затеяли бы такое. Единственный человек…
– Да?
– Но это ерунда. Единственный, кто на меня зол – это человек по имени Лабро.
Бывший сторож поместья профессора Бронзини в Волатерре. Думаю, его выгнали из-за меня. – Он рассказал консулу о Лабро.
– И вы с ним встретились ещё раз в городе?
– В пятницу, когда шел домой. Собрался мне что-то сказать. Думаю, это был только повод выманить у меня деньги.
– Мог он знать номер вашей машины?
– Когда я приезжал на раскопки, его он видеть не мог, если вы это имеете ввиду.
Машина оставалась внизу на дороге. Но мог его выяснить.
– Как?
– Мое имя есть в телефонном справочнике. Гараж всегда открыт. Достаточно приехать и взглянуть.
– Да уж, – протянул сэр Джеральд. Вся эта ситуация казалась ему крайне неправдоподобной. – О чем они вас допрашивали?
– Да почти ни о чем, так, общие вопросы. – «Вы были в тот вечер вне дома? – Куда направились?» – и все такое. Хотели, чтоб я сознался, но не вышло. Это им не понравилось. Насколько я понял настоящий допрос начнется завтра, когда мной займется следователь из прокуратуры.
– Ничего не говорите, пока не будет адвоката. Я кого-нибудь найду.
– Не надо, – ответил Брук. – Профессор Бронзини уже прислал. Зовут его Тоскафунди, и он очень уверен в себе.
2. Тройственное соглашение
Прокурору Антони Риссо было около тридцати, свое детское личико он любил прикрывать черными очками, подражал Генри Фонда и был крайне честолюбив.
В понедельник в десять утра его вызвали к Бенцони, который был городским прокурором и, естественно, его начальником. Бенцони сказал:
– Я слышал, вы хотели заняться делом того англичанина, Брука. По принятому у нас порядку очередь Кавальери, а за ним Маццо. У вас есть весомая причина этот порядок нарушить?
– У меня две причины, – ответил Риссо. – Во-первых, из того, что я прочитал в материалах полиции, многое будет зависить от результатов экспертизы, а у меня, как вы знаете, соответствующее образование. Во-вторых, обвиняемый – англичанин, а я говорю по-английски гораздо лучше чем Кавальери или Маццо.
– И в-третьих, – подхватил Бенцони, – вы ведь выставили свою кандидатуру на выборах, не так ли? И успех на процессе, где ответчик – англичанин, а жертва – почтенный старик – итальянец может увеличить ваши шансы и добавить сколько-то голосов.
– Ничего подобного мне и в голову не приходило, – обиженная мина Риссо была так правдива, что и Бенцони усомнился, не обидил ли он его невзначай.
– Ладно, – сказал он. – Будем считать, что причины веские. Но не надо предвзятости.
– Разумеется, нет.
– И я хотел бы получать регулярную информацию о ваших успехах.
– Обычный порядок…
– Обычных официальных донесений недостаточно. Это не рядовой случай.
Риссо осторожно заметил: – Я ознакомился пока с предварительным донесением, но сказал бы, что это рядовой случай водителя, сбившего человека и скрывшегося с места преступления.
– Впечатление бывает обманчиво, – сказал Бенцони. – У меня на такие вещи нюх, и не думаю, что этот случай – заурядный. Постарайтесь действовать поосмотрительней.
Когда Элизабет пришла к капитану Комберу, там была Тина.
– Входите, входите, – сказал капитан. Бородка его агрессивно торчала вперед, глаза воинственно пылали. – Я рад, что вы здесь. Вы насчет Брука?
– Разумеется. И помочь ему, если возможно.