Ей хотелось спросить, какой смысл изучать литературу, если нет желания рассказать историю, но Эффи боялась, что, если откроет рот, то попросту расплачется.
За плечом Престона она вдруг заметила фигуру, спускающуюся по склону холма – очень высокую, одетую в черное, с прилизанными темными волосами, которых словно не касался ветер. Издалека могло показаться, что волосы у человека мокрые.
Эффи вновь вспомнила существо на дороге и ощутила, как сжалось сердце. Впрочем, когда мужчина подошел ближе, стало ясно, что это обычный человек – массивный, широкоплечий, с квадратной челюстью, но вполне себе смертный.
– Я уж решил, что вы свалились в море, – сказал он. На первый взгляд мужчине было около сорока, того же возраста, что и мастер Корбеник. – В последнее время утесы совсем ненадежны.
– Нет, у нас все в порядке, – заверил Престон.
– Значит, море сегодня присмирело. – Мужчина бросил мимолетный взгляд на беснующиеся внизу серые волны. – Наверняка вы оба слышали, что ходят слухи о втором Наводнении. Вы рассказали мисс Сэйр о нашем затруднительном положении?
Престон напрягся. Эффи почти ждала, что сейчас он упомянет об их споре, точнее, о словесных нападках с ее стороны. Хотя чего он добьется? Со стороны они будут выглядеть как ссорящиеся из-за пустяков дети.
– Я решил предоставить это вам, – наконец отозвался Престон, и Эффи заметила, как он вонзил ноготь большого пальца в корешок записной книжки.
– Превосходно, – не стал спорить мужчина и с блеском в глазах повернулся к Эффи. – Очень приятно наконец-то с вами познакомиться, мисс Сэйр. Даже выразить не могу, насколько я рад, что вы согласились приехать. Мое имя Янто Мирддин, я сын знаменитого писателя.
Под его пристальным взглядом Эффи ощутила, как сердце ухнуло куда-то вниз, будто камень упал с утеса. В Янто таилась безыскусная, грубоватая привлекательность, словно он появился на свет прямо из неотесанных скал. Костяшки пальцев выступали под туго натянутой кожей. Эффи пожала покрытую мозолями ладонь, и кожу закололо.
– Спасибо за приглашение, – сказала она. – Ваш отец был моим любимым писателем.
Это было преуменьшение, но Эффи решила, что для объяснений в любви творчеству Мирддина будет достаточно времени.
Янто улыбнулся, обнажив неровную ямочку на левой щеке.
– Я догадался по вашему дизайну. Конечно, именно поэтому его и выбрал: нечто подобное наверняка понравилось бы отцу. Изменчивое, но прекрасное. Полагаю, так можно описать всю бухту Девяти Колоколов, верно, мисс Сэйр?
– Эффи, – поправила она, не ожидая, что слова Янто потрясут ее до слабости в коленях. – Просто Эффи.
Стоявший рядом Престон выглядел на фоне Янто очень худым и очень встревоженным. Эффи заметила, как он сглотнул, услышав слова Янто.
– Я возвращаюсь в дом, – сказал Престон. – Нужно закончить работу.
– Да-да, вас ждет стопка писем моего отца, – подтвердил Янто. – А вас, Эффи, завтрак и кофе. Простите за гостевой дом, но мама настояла. Она уже в возрасте и очень хрупкая.
– Ничего страшного, – заверила Эффи, но в голосе слышалась странная пустота. Вновь возникло знакомое ощущение, что она под водой, и на нее раз за разом накатывают волны прилива. Сегодня утром Эффи не принимала розовых таблеток.
– Что ж. – Янто снова улыбнулся, и она почувствовала, будто вновь стоит на краю высокого утеса, готового вот-вот рухнуть в море. – Позвольте показать вам Хирайт.
Над холмом стелился легкий утренний туман. Он крался тихо, медленно, как личинки, прокладывающие себе путь сквозь гниющую древесину. Сквозь дымку продолжением самих скал проступали стены усадьбы Хирайт – черное, серое, зеленое.
Вслед за Янто они поднялись по каменной лестнице, неровные ступени которой покрывал ковер из мха. Отсыревшие двойные деревянные двери пестрели пятнами плесени. Еще даже не переступив порог, Эффи ощутила запах разложения. Огромный медный дверной молоток весь позеленел от времени. Чтобы открыть дверь, Янто пришлось несколько раз ударить плечом, и лишь тогда древние петли уступили, издав мрачный, зловещий скрип.
– Добро пожаловать, – сказал Янто. – Смотрите, не поскользнитесь.
Эффи тут же взглянула себе под ноги. Грязный плиточный пол напоминал поверхность нечищенного пруда, ведущий к лестнице красный ковер покрывал толстый слой плесени. Подняв голову, Эффи увидела и саму лестницу – изъеденное термитами, разбухшее от влаги дерево, кружевом свисающие с перил клочья паутины. На стенах криво висели портреты. Отстающие от стен обои раньше были красивого синего цвета, но теперь из-за сырости выглядели грязно-серыми.