Эффи подумала о Короле фейри – очаровательном, жестоком и в конечном счете жалком в своих разрушительных желаниях. Он любил Ангарад, но та, кого он любил превыше всего, его и погубила. Эффи нахмурилась. Что может быть человечнее?
– Вообще-то я бы предположил обратное, – вдруг холодно сказал Престон. – Король фейри – само воплощение человечества со всеми его пороками и низменными слабостями, особенно в конце книги, когда Ангарад показывает ему отражение в зеркале, обнажающее всю его суть.
Именно так Ангарад в конце концов и уничтожила Короля фейри – показала ему в зеркале его истинное лицо. Повисла тишина. Янто медленно повернулся к Престону и, сузив светлые глаза, тихо сказал:
– Что ж, полагаю, вы у нас эксперт, Престон Элори, ученик Седрика Госсе, выдающегося исследователя творчества Мирддина. Или, может, лучше назвать вас мальчиком на побегушках? Думаю, сам Госсе слишком занят, чтобы копаться в старых письмах в доме на краю света.
Престон ничего не ответил, лишь костяшки пальцев, сжимающих корешок записной книжки, побелели. Эффи на миг застыла, пораженная. Он нашел в себе достаточно храбрости и красноречия, чтобы высказать то, о чем она осмеливалась только думать. Конечно, Эффи не собиралась ему об этом сообщать, но, что касается Короля фейри… кажется, она была почти согласна с Престоном.
Однако Эффи поспешила выбросить эти мысли из головы. Она не хотела иметь ничего общего с Престоном, особенно когда дело касалось «Ангарад».
Вслед за Янто они двинулись по коридору, где под потолком мерцали голые лампочки без абажуров. Первая дверь слева оказалась приоткрыта.
– Библиотека, – пояснил Янто, поворачиваясь к Эффи. – Наверняка вы согласитесь, что здесь предстоит проделать наиболее важную работу.
Следом за ним Эффи вошла в комнату. Света из единственного грязного окна вполне хватало, чтобы разглядеть набитые книжные полки, хромой письменный стол и оплавленные свечи. За одной из полок виднелось испачканное кресло, похожее на старую кошку, недовольную тем, что ее разбудили. Прогнивший деревянный пол скрипел и стонал под ногами, прогибаясь под весом книг. Они просто вываливались из шкафов – мятые корешки, рваные страницы, лужицы чернил, которыми они истекали, как кровью.
Эффи не сразу нашла в себе силы заговорить. Сорвавшийся с губ вопрос удивил ее саму.
– Так было всю вашу жизнь? – выдавила она. – Ваш отец сознательно держал библиотеку в таком виде?
– К сожалению, – отрывисто сказал Янто. – Отец был гением во многих отношениях, но почти не занимался скучными, рутинными повседневными делами.
Может, ей следовало делать заметки? Эффи ощутила головокружение. Пусть Мирддин был странным человеком, затворником, но как он мог жить в такой грязи? При всем желании сейчас Эффи не видела в нем загадочного мужчину с фотографии на обложке книги. Теперь перед мысленным взором возникал образ краба, скользящего по мелководью во время прилива и даже не замечающего, что его вновь и вновь окатывает водой.
– Может, продолжим? – предложила Эффи, надеясь, что голос не выдал накатившей на нее усталости. Краем глаза она заметила, как между бровей Престона возникла легкая морщинка.
Дверь в соседнюю комнату оказалась закрыта. Когда Янто толкнул створку, Престон тут же протиснулся вперед и встал на пороге.
– Это кабинет, – пояснил он. – Я оставил здесь свои вещи.
Что мог он скрывать? Может, в самом деле изучал следы кружек от кофе? Или где-то откопал зубные протезы Мирддина? Эффи вновь ощутила подступающую тошноту.
– Я бы с радостью взглянула, – отозвалась она. Несмотря на плохое самочувствие, Эффи не хотела упускать возможности лишний раз досадить Престону. К тому же его скрытность пробудила в ней любопытство.
Престон, сжав губы, окатил ее презрительным взглядом. Однако в кабинете не оказалось ничего постыдного или компрометирующего, только рваный диван с перекинутым через спинку одеялом, на котором явно спал Престон, и заваленный бумагами стол. На подоконнике лежали окурки.
Здесь было намного чище, чем в любой другой комнате в доме, и все же Эффи ожидала от самодовольного, педантичного П. Элори большей безупречности.