01:25
— Она мне говорит, что я любить не умею. А пусть и так! Да, не умею, но разве ж всякий должен уметь? А она, значит, по её разумению, умеет. Надо же! Да и что оно такое вообще — любовь эта? Совершенно непонятно. Кажется порой, что люди сами её и выдумали. И обожествили даже. А толком никто и не скажет. Ну например — злость, это понятно. И жалость — понятно. Но это включается непроизвольно, какие-то рубильники внутри тебя щёлкают: и ты злишься или жалеешь. А любовь — что? Как узнать? Вот встретил женщину. Понравилась. И ты ей понравился. Захотели друг друга. Переспали. Всё очевидно до этого момента. И такая нежность внутри к ней с благодарностью даже. Ну так — любовь ли? Или просто нежность с благодарностью? Потом, скажем, всё быстро не закончилось, продолжили отношения. Увяз. Уже, вроде как, в собственность принял. Ревнуешь. Типа — моё, не трожь никто! Ну и да, говоришь все эти «Я тебя люблю», но говоришь как-то не особо осознанно, вроде как надо так, нельзя без этого, а спроси — что в эти слова вкладывается, — и не отвечу. Вот когда хочу, то точно знаю, что хочу. Когда ненавижу — точно знаю, что ненавижу. Потом решаете жизнь вместе прожить, и опять же обещание даёшь непонятное — любить до смерти. А ты глянь, сколько через год-два разбегаются. Или и того хуже — живут как кошка с собакой. Лаются. Вот как мы. Ну и к чему эти обещания все? Клятвы? Пустое же. Сама жизнь показывает, что пустое. А как может быть не пустое, если, стоя у алтаря, никто своих понятий о любви не раскрывает? Это как кот в мешке получается.
Бутылка пустела. Вылив остатки в бокал, человек поднялся с кресла. От резкого поднятия его вдруг повело, он опёрся на стол:
— Оп-па! Стоять…
Первый пункт его плана успешно сбывался: он уже был довольно пьян, хотя осознал это только сейчас, не справившись с гравитацией. А вот со вторым пока было сложновато. Забыться мешала собака. Чёртовы глаза потрошили подноготную, словно заставляя исповедаться. Привыкнув к вертикальной реальности, человек нетвёрдо отправился на кухню, придерживаясь за стену. Собака осталась в комнате, она знала, что тот скоро вернётся. Из кухни донёсся слабый свет — это человек открыл холодильник. Что-то зашуршало. Потекла вода. И вскоре на пороге появился его тёмный силуэт. В руке была новая бутылка выпивки, лимон и нож.
— Шоу должно продолжаться, — шумно, развязно, с невесёлой ухмылкой произнёс он и плюхнулся обратно в кресло. — Не переживай: если доживём, у меня ещё есть!
Человек закурил. Обычно он не курил в квартире, но сегодня никого в доме не было, и человек вдруг почувствовал себя хозяином не только собаки. Овчарке не нравился запах дыма. Было в нём что-то горькое, противоестественное, опасное, усвоенное ещё от диких предков. Обычно она сразу уходила с балкона, лишь завидев, что хозяин достаёт из кармана пачку да чиркает прирученным огнём. Но в этот раз она не ушла. Лишь моргать стала несколько чаще. Человек с равномерной периодичностью пригублял из бокала и потом делал затяжку, словно закусывая дымом.
02:00
— И вот, значит, положим, вы поженились. Потом живёте вместе, и уже жизнь структурируется, кристаллизуется, накатывается, как лыжня. — он принялся крупно нарезать лимон на стеклянной поверхности стола. — И живёте вместе почему? Точно ли потому, что любишь ты этого человека? Или просто партнёр твой для тебя как деталь в системе твоего бытия? Вытащи — и остановится всё, пока не заменишь.
Человек облизал сок с ножа и потом, с какой-то жадностью схватив толстый кусок лимона, отправил в рот и принялся жевать вместе с кожурой, бросив нож на стол. Человек всегда гордился эти ножом. Ему его подарили какие-то важные люди, за какие-то заслуги. Это был не магазинный ширпотреб, а действительно мастерски сделанный экземпляр: кованный и закалённый, с ручной резьбой на плоской костяной рукоятке. С одной стороны был изображён охотник, вскинувший ружьё, с другой — застывший в камышах сеттер в навострённой позе, готовый в любой момент сорваться за добычей.
— Ну и где в этом цикле любовь? — продолжал он, причмокивая от наполнившей рот слюны. — Все эти этапы можно описать куда более простыми и понятными эмоциями и чувствами. Но ведь любовь потому и считается возвышенной, что не является ничем из этого. Я к тому, что нет такого чувства. Вот нет и всё, хоть как ты меня переубеждай. Даже если и представить, что есть она, любовь эта пресловутая, да как ты ни крути, не может она быть простым чувством. Тогда бы все и умели любить. А раз это такое… эфемерное, совокупное, что воспевается, возносится, но до сих пор досконально не изученное, не познанное, то как же этому научиться можно? По каким учебникам? Какими критериями прогресс измерять? И как понять тот момент, что всё, научился? С чего, например, ей знать, что она умеет? И есть ли у неё вообще право такое меня в этом упрекать? Сложно всё у нас, людей.