— И, наконец, конечно же, Гюнтер Цуккерман из Ганновера, — переворачивая последнюю страницу, закончил Холмс свой увлекательный обзор. — Ну как мы без него! Чего ему, спрашивается, не сиделось в своем Ганновере? А? Что там у них своего водопровода нет? Отвечайте, отвечайте! — задирал он бледного как мертвец портье. — Молчите? И после этого вы хотите, чтобы я возился с трубой? А завтра эта дикая орда снова захочет немного повеселиться и вообще оторвет стояк ко всем чертям. Почему бы этим гуннам не повеселиться? Вы ведь, по-моему, так рассуждаете?
— Нет, нет, что вы! — застонал портье. — Мы! Нет! Никогда! Только…
— Что «только»?
— Только заделайте, пожалуйста, эту дыру!
— Хорошо, — Холмс недобро прищурил глаза и медленно кивнул. — Но учтите, — он сделал долгую паузу, — на самовар после этого можете не рассчитывать.
У портье был такой вид, будто его вот-вот хватит удар.
— Не упадите, — сказал Холмс. — Вы еще нужны Англии. Плывите сюда… Смелее, смелее. Теперь дайте мне вашу руку. Вот так, хорошо.
С этими словами Холмс засунул указательный палец портье в просверленное отверстие. Течь прекратилась.
— Если у тебя есть фонтан, — назидательно сказал Холмс, — заткни его. И сам тоже заткнись. Или что-то в этом роде. Я недавно где-то прочитал. Хорошо сказано. И еще. Тут в подвале должен быть вентиль. Большой, черный такой. Заверните его до упора.
— Уже можно, — подтвердил я, чтобы хоть что-то сказать. — Кризис миновал.
При гробовом молчании окружающих Холмс сложил инструменты в саквояж. По колено в воде мы пересекли холл, вышли на темную улицу и, не торопясь, двинулись вдоль темных витрин и наглухо закрытых ставнями лавок.
— Холмс, — сказал я, после непродолжительного молчания. — Можно вам задать один вопрос?
— Хоть три, — благодушно ответил Холмс.
— Ловлю вас на слове. Тогда, перво-наперво, я хотел бы узнать, какое отношение имели наши сегодняшние действия к расследованию дела Блэквуда?
— Самое непосредственное, — важно изрек Холмс. — Ваш второй вопрос, Ватсон.
— Второй? М-м… Там, в отеле, вы, ну… Вы хотели что-то узнать?
— Да! И ваш последний вопрос…
Я помолчал, совершенно сбитый с толку, потом выпалил:
— Холмс! Скажите честно: на кой черт вам понадобилось заливать чердак водой, все равно ведь, в конечном итоге, вы просверлили эту несчастную трубу?
Великий сыщик замедлил шаг, остановился и его лицо медленно расплылось в широчайшей улыбке.
— Мой милый Ватсон, — тепло, с какой-то особой задушевностью проговорил он. — Ну кто же мог знать, что там окажется труба? Нам просто повезло!.. Прошу вас, не стойте под дождем, вы можете простудиться.
Откуда-то сверху донеслось одинокое унылое ржание.
Глава 15
Утром меня разбудило сдержанное восклицание Холмса. Накинув халат, я вышел в гостиную.
Вместо ожидаемого завтрака я с изумлением обнаружил на столе огромную кучу угля. Холмс сидел рядом и, морщась как от зубной боли, засыпал угольной крошкой маленькую детскую пирамиду. Эту пирамидку Холмс приобрел как-то у старьевщика и доставал только в тех случаях, когда жизнь казалась ему особенно противной. Минута-другая созерцания пирамидки помогала ему, ненавидевшему пирамиды всеми фибрами своей души, в максимально короткие сроки прийти к заключению, что жизнь может быть еще противнее, а значит, все не так уж плохо, как кажется. После сеанса он снова прятал пирамидку в шкаф — до худших времен.
— Опять хандра? — бодро спросил я.
— Ах, отстаньте, Ватсон, без вас тошно! — раздраженно ответил Холмс и, поглядывая на хронометр, стал с нескрываемым отвращением счищать с пирамидки уголь миниатюрной деревянной лопаточкой. Затем он снова засыпал ее и снова очистил, еще раз засыпал и опять очистил, причем ненависть, с которой он проделывал эти манипуляции с каждым разом все возрастала.
— Нет, это выше моих сил! — сказал, наконец, Холмс, стиснув зубы. — Какая мерзость! Ватсон, прошу вас, попробуйте вы.
Я сел за стол и в точности повторил все действия Холмса, который тем временем отошел в угол и оттуда наблюдал за мной с хронометром в руках.
— Отлично, Ватсон, — Холмс одобрительно кивнул. — Давайте еще пару раз. Вот так, хорошо, хорошо… Ну, еще разок… Прекрасно! Прекрасно. А теперь выкиньте эту дрянь. — Холмс указал на пирамидку. — Не могу больше видеть эту гадость. Куда? Куда угодно. На улицу, в окно. Быстрее, Ватсон, меня тошнит.
После того, как пирамидка, а за ней и уголь исчезли за окном, Холмс облегченно вздохнул, вооружился счетами и углубился в сложные и запутанные расчеты.
— Ого! — вдруг сказал он. — Выходит что-то около семидесяти пяти. Да. Семьдесят четыре и шесть десятых. Почти семьдесят пять. Я имею в виду семьдесят пять минут. Значит, час с четвертью. Очень хорошо…
Холмс еще несколько раз проверил вычисления, но ошибок не обнаружил.
— Да, — сказал он, — все сходится. Час с четвертью. Ну что ж, великолепно. Теперь, Ватсон, дело за вами. Сейчас вы поедете на Чаринг-Кросский вокзал и купите нам билеты на все поезда, отправляющиеся до семи часов вечера. Станция назначения — любая, но не ближе ста миль от Лондона. С Чаринг-Кросса вы поедете на вокзал Ватерлоо и сделаете то же самое. Ну и так далее, на всех вокзалах. Только не говорите, что у вас нет денег. И возвращайтесь побыстрее, у нас еще куча дел.