В холле аэровокзала нас встречают представители комитета по проведению фестиваля СССР в Индии, увенчивают гирляндами живых цветов, дарят розы.
— Мистер Рави Нагпал, — представляется по-русски высокий улыбающийся мужчина. — Ваш ассистент на дни пребывания. Преподаю русский язык в Делийском университете.
С Рави мы сдружились быстро. Он учился в Москве, бывал в Ленинграде и рад встрече с нами. И практика по языку для него хорошая, говорит, сверкая белыми как сахар зубами. По дороге Рави сообщил, что жить мы будем в отеле «Меридиан», самом респектабельном в столице.
По обочинам дороги тянулись в небо пальмы, встречались рощицы бамбука, клонила ветви гвоздика — высокое дерево с листьями, как у лавра. На шумных перекрестках Дели бросились в глаза обложенные мешками с песком пулеметные точки, возле них дежурили солдаты в форме цвета хаки.
— На случай разгула сикхских экстремистов, — пояснил Рави. — И религиозные фанатики бунтуют.
Отель «Меридиан» сверкал чистотой, надраенной медью перил, ручек. У входа нас встретил швейцар — чернобородый молодец под два метра ростом в белоснежной чалме и красном кителе с золотыми эполетами, позументом. Он успевал величественно распахивать перед гостем двери, вызывал машину, предупредительно открывал дверку подкатившего «Амбассадора», напоминающего первую модель «Волги», и давал объяснения спрашивающим. Внутри отель блестел мрамором и бронзой, зеркалами. Позже мы убедились, что «Меридиан» не для простых смертных: омлет в ресторане стоил 90 рупий, курица под красным соусом — 300 рупий, бутылка шампанского — 600 рупий!
Освоиться в любом большом городе Индии просто, в чем мы удостоверились, побывав не только в Дели, но и в Бомбее, Калькутте. Важно не нервничать, не суетиться, не поддаваться панике, оказавшись в уличной круговерти. Удивительное это зрелище: скопление такси, двухэтажных автобусов, скуттеров — мотоциклов на трех колесах с уютными кабинками сзади, коровы и собаки, масса велосипедистов. Все движется, позванивает, гудит. Автобусы и скуттеры раскрашены, увешаны блестящей мишурой, фигурками божеств, дракончиками. Автобусы на стоянках лишь притормаживают — пассажиры садятся на ходу, а поэтому надо обладать сноровкой. Движение левостороннее, невольно хочется свернуть вправо. Светофоров нет, движение регулируют сами водители на взаимном уважении и доверии. Желаешь пропустить машину — высунь руку из окошка, подай знак: мол, обгоняй. И только на площадях стоят полицейские в широкополых ковбойских шляпах. В Калькутте полицейский имеет еще и зонт, закрепленный на ремне.
В железном водовороте — велосипедисты. Обыкновенный двухколесный велосипед, а на нем — отец за рулем, перед ним на раме двое детишек. К рулю приделана корзинка, в ней дремлет малыш. На багажнике мама — голубое, синее, красное или оранжевое сари, на руках у матери ребенок. На велосипедах перевозят грузы — доски, бревна.
В тени акаций — торговцы едой, фруктами, лимонадом и пепси. На углях жаровен поджариваются початки молодой кукурузы, варится кари — овощи с рисом и рыбой. Подается кари в смеси острых специй и соусов самой разной окраски — желтой, зеленой, красной, белой.
Мы решили отведать блюда национальной кухни, зашли в небольшой уютный ресторан. Официант тут же поставил перед нами стаканы с холодной водой. Так принято. Говядина и свинина в Индии не в ходу по религиозным канонам, курицу еще едят, но редко кому это по карману. А вот овощных блюд множество, обязательно с перцем, зеленым и красным, от горечи которого дыхание перехватывает. Мы заказали чапати — полувоздушные лепешки, а к ним — несколько овощных кушаний с горошком, кокосовым маслом, сладким луком. Ко всему и чашка простокваши с мелко нарезанными помидорами. От перца горит во рту, но все вкусно. Простокваша и впрямь снимает горечь.
Привычная для города сцена: садится человек на тротуаре, удобно располагается для отдыха или ночлега. И никто на него не крикнет. Вечером выйдешь прогуляться, а на асфальте — спящие дети, мужчины и женщины, старики. Бездомные, нищие. В Индии свыше 70 миллионов голодающих.
Много на улицах детишек, они большей частью предоставлены сами себе. Подрабатывают разносчиками, посыльными, а то и выпрашивают милостыню. На детей взрослые не кричат и не сердятся. Не увидишь того, чтобы ребенка шлепнули, приструнили. Как ни расстроены отец и мать, но никогда не выкажут этого при детях, не сорвут злость. Взрослые естественны в поступках, приветливы в обращении. Не позволяют себе мужчины в присутствии женщины вольности и небрежности, не пристанут с ухаживанием. Обуздание чувства — главное в семейном воспитании. «Речь жены, обращенная к мужу, должна быть сладостна и благоприятна», — сказано в Ригвиде, древнейшей из книг.