В Калькутте произошел курьезный случай. На центральной улице я решил почистить туфли. Когда остановился возле чистильщика, тот замер от неожиданности, а затем радостно начал работать щетками. Сбежались другие чистильщики, оживленно загалдели. А потом подошел к Рави господин в костюме-тройке и сказал: «Я хозяин чистильщиков. Четырнадцать лет живу здесь и вижу первого русского, который не пожалел денег чистильщику».
Откуда ему знать, что советский человек «жадничает» в силу обстоятельств. Получив на карманные расходы каких-то 300 рупий, турист старается распорядиться ими как можно экономнее, вот и дорожит каждой рупией. Лишний раз не купит воды, не попробует папайю, не отведает сока кокосового ореха, не прокатится на слонах в Национальном парке, не купит для обезьян пару бананов.
На Колабе разбегаются у советского человека глаза от обилия вещей. И забывает иная женщина, глядя на бусы из агата или бирюзы, о чувстве собственного достоинства, торгуется, предлагает обмен, извлекая из сумки утюг, сигареты, одеколон, мыло. Везут, конечно, не лучшее, а что подешевле. Проходишь мимо лавок, и горько видеть на прилавках рядом с американскими товарами мыло «земляничное» или «детское» в блеклых упаковках, сигареты «Космос», одеколон «Гвоздика», пластмассовые бинокли. Более бедной страны, чем наша, вроде и нет.
Зная спрос советских туристов, торговцы и действуют им под стать. Есть на Колабе магазин для русских, «Саша» называется. За рупию вам укажут к нему дорогу. Любопытство и нас повлекло туда. Поднялись на второй этаж и остолбенели: огромная комната с прилавками по обе стороны и товар, как в самом рядовом нашем комиссионном, — все старое, вышедшее из моды. Английским в группах мало кто владеет, объясняются жестами, обрывками фраз из русско-английского разговорника. Разворотливые продавцы подбирают обнову, иной знает сносно русский. Заворачивая покупку, шепнет заговорщицки: «Только для вас… на десять рупий дешевле». И покупательница довольна, берет платье за 60 рупий, сует благодарно сувенир — заводную курочку-рябу. А такое же платье в магазине напротив продается по цене 50 рупий. Коммерция — удел смекалистых и ловких, ничего не поделаешь…
Иные торговцы даже визитные карточки имеют на русском языке. Сохранил образчик. В уголке визитки серп и молот. Далее: «Добро пожаловать. Джонсон и компания. Напротив дома электротоваров. Имеются в продаже американские джинсы, женские платья, кофточки разных размеров, цветов и моделей».
Обидно все это видеть. Как говорил герой кинофильма «Белое солнце пустыни», за державу обидно. Великая страна, а ставим себя в унизительное положение, толкаем людей приторговывать утюгами и биноклями, шампанским, одеколоном и сигаретами. Отказаться пора от нищенского обмена валюты — ведь по нас судят о культуре страны, по товарам — о ее достатке.
Убогость нашу ощущаешь и в самолете Аэрофлота. О сервисе на авиалиниях писалось достаточно: не блещет он, а министерство выводы делать не спешит. Туда летели — экипаж индийской авиакомпании трижды угощал пассажиров горячим, подавали нам чай, кофе, соки. При перелетах внутри страны — горячее обязательно. Но вот летим домой. На подлете к Ташкенту стюардесса разнесла жидкий грузинский чай, а к нему — по черствой вафле. После Ташкента подали холодную пупырчатую курицу да по куску вялого огурца. Смотрели на нас летевшие до Лондона англичане и снисходительно улыбались…
В Индии многое поражает путешественника. Украшен дом цветами, а вечером весь в ярких гирляндах, барабаны гремят — свадьбу играют. Именно играют. Жених приезжает за невестой на белом коне, раззолоченная сбруя. В руке жених держит меч — символ того, что он с боя возьмет невесту. В старину так и было, брали силой. Над женихом зонт на длинном шесте, а вокруг процессии люди с лампами на головах. Людей не видно, лишь колеблющийся свет ламп. Вино, водка на свадьбе — это не принято, подаются вкусные напитки, сладости, чай.
Чаем Индия знаменита с древних времен. Зайдешь в лавку: зеленый, черный, золотой. В любой расфасовке, многих сортов. Больше всего ценится зеленый — свыше 100 рупий за килограмм, а отборный гораздо дороже. Производят индийцы чая до 650 тысяч тонн ежегодно. Около 220 тысяч тонн идет на экспорт.