Пожалуй, никогда больше не был Глотов так счастлив с Мариной, как в те дни после возвращения из Карелии. Были после в жизни радостные события, удачи, но не запомнились с такой подробностью.
Они вдруг оказались обеспеченными людьми, могли позволить купить себе лишнее, зайти на рынок, не торгуясь взять килограмм гранатов для дочки, полакомиться хурмой.
На улицах в ларях продавали арбузы. Глотов отстоял очередь, выбрал сразу четыре самых больших. Определять спелость их умел. Несколько иронически наблюдал за покупателями, которые прикладывали арбуз к уху и сдавливали ладонями, прислушиваясь, хрустит ли. Какой хруст, если сорван месяц назад, перегружен на баржу, потом с баржи в машины и в ларь. Глотов обхватывал поверхность арбуза пальцами: если скользили они по корке, значит, вылежал на солнце достаточно. У зеленого и корка зеленая, пальцы как бы липнут.
Притащил арбузы домой, самый большой обмыл под краном, разрезал весь и разломил красный, с крупицами сока на мякоти. У тещи арбуз и два дня ели: по кусочку в обед, по кусочку в ужин.
Смотрел на жену Владимир и не узнавал ее: похорошела, преобразилась. Впервые услышал ее смех, чистый и заразительный. Темные глаза Марины блестели озорным светом, румянились щеки, а маленькие чувственные губы, приоткрытые в смехе, манили. Он жадно целовал свою госпожу, гордясь, что она всецело принадлежит ему.
В бессонные ночи их любви Марина и сама потянулась к нему, словно пробудилась от полудремы, в какой находилась после рождения дочери. В ней проснулась женщина, и она требовала ласк, изнемогала в его объятиях.
Впервые тогда Глотов и приодел жену. Дождались выходного и отправились в «Гостиный двор». Близилась осень, там подкрадется и зима, а у Марины не было пальто. Старенькое, сшитое еще до свадьбы из темно-синего бостона, выданного когда-то отцу как офицеру и годы хранившегося на дне чемодана, опротивело. Материал поизносился, блестел на локтях.
— Купим тебе шубу, — сказал Глотов.
— Шубу? — не поверила Марина.
— Именно.
— Ты знаешь, сколько шуба стоит?
— Знаю. Деньги разойдутся, а вещь останется. Неужели ты не заслужила?
На втором этаже универмага они осмотрели ряды с одеждой. Марина присмотрела шубу из мутона за двести рублей, но Глотов твердо отсоветовал.
— Покупать, так рублей за четыреста-пятьсот!
— Володя…
— Я сказал…
Марина смирилась, полагаясь во всем на мужа. Но все еще не верила в реальность такой дорогой для нее покупки — истратить столько на нее… Мать обычно подыскивала вещь подешевле. Приученная к бережливости, Марина с женской предусмотрительностью не соглашалась на покупку, оставляя шанс для отступления мужу, оберегая его достоинство. Если придется отказаться от шубы в полтысячи стоимостью, то вроде по ее настоянию, сама и виновата.
Владимир не слушал жену, сам подобрал темно-коричневую шубу с мягким ворсом, шелковой подкладкой.
— Примерь, пожалуйста.
Жена с опаской надела шубу, замерла в ожидании и нерешительности.
— Запахнись.
Послушно выполнила просьбу.
— Не жмет где-нибудь?
— Нет. Как на меня сшита…
— Пройдись.
Шуба шла Марине. Похвалила и продавщица:
— Очень прилично. И к лицу. Берите, не сомневайтесь.
Растерянно улыбаясь, Марина смотрела на мужа. Шуба окутывала ее теплом, грудь не давило, как в старом пальто, и жалко было расставаться.
— Ну как? — спросила мужа.
— Тебе нравится?
— Спрашиваешь…
— Берем! — И повернулся к продавщице: — Выписывайте!
Продавщица достала из бокового кармана своего халата чековую книжку, внесла наименование покупки, цену и расписалась.
— Четыреста пятьдесят рублей. Касса рядом.
Глотов пошел платить, а Марина стояла в ожидании покупки. Продавщица привычно вывернула шубу мехом вовнутрь, сложила и аккуратно завернула в бумагу, обмотала крест-накрест бечевкой. Приняв чек, вручила покупку.
— Носите в удовольствие.
Когда они отошли, Марина перевела дух и улыбнулась.
— Даже вспотела от волнения. Такие деньжищи ухлопали…
— Прекрати переживать. О другом подумай.
— Обмыть полагается?
— Само собой. Но я не о том. Шубу купили?
— Купили.
— А сапог у тебя к ней нет. Заглянем в обувной магазин.
— Ой, не надо, миленький.
— Не возникай.
Им прямо-таки везло в тот день. В магазинчике на Лиговском продавали австрийские сапожки на высоком каблуке. Отстояли очередь, переживая: вдруг не достанется? Однако обошлось. Марина взяла из белой коробки сапоги и присела на скамью, чтобы примерить. Застегнув молнию, поднялась и ступила шаг, проверяя, не жмут ли. Глотов отметил, какие красивые ноги у жены, особенно круглые розоватые коленки…