Закончив университет, устроился Петр Федорович математиком в НИИ. Работа сидячая, восьмичасовой день да два часа на дорогу в оба конца. Три месяца и выдержал, после чего девять пролежал в госпитале. Не только неимоверные нагрузки свалили — раны открылись, отказывать начали почки.
Врачи подлечили, но предупредили: рискует, паралич может развиться дальше. Центральная нервная система, все взаимосвязано. Работу по силам и физическому состоянию найти не удалось. Куда только не обращались! Выслушивали внимательно, а узнав о ранении в спину, о поврежденном спинном мозге, параличе ног, теряли интерес. Чувствовалось, дело для него есть, но не берут из предосторожности. Как же, инвалид, будет отсиживаться на больничных да по курортам, а здесь план, на подмену ставить некого. Кто согласится тянуть лямку за здорово живешь?
Сколько их было, попыток? Десять? Нет, кажется, пятнадцать. И во всех пятнадцати отделах кадров разводили руками. Чем дальше, тем безнадежней вырисовывалось положение. Все возвращалось на круги своя, как когда-то в госпитале.
Жидикин чувствовал себя беспомощным в сложившихся обстоятельствах, лишним в обществе. Ни военное прошлое, ни университетский диплом с отличием не играли роли. Тяжело для мужчины — иметь семью и быть не в силах ее содержать. Петр Федорович замкнулся, молчал и курил, курил. Безучастным стал даже к дочке.
Детям, видно, больше, чем взрослым, присуще чувство такта. Таня, оставаясь с отцом наедине (даже при матери этого себе не позволяла), пыталась его развеселить, приободрить.
— Ты хмурый, потому что не умеешь ходить? — спрашивала и присаживалась к отцу.
— Немного и поэтому…
— Смотри, как я. — Поднималась и прохаживалась от окна до двери. — Видишь, я не падаю. Не бойся и ты.
Петр Федорович оттаивал, пытался встряхнуться. Тем более что в поддержке нуждалась жена. Ей надо было вылететь в экспедицию для работы и сбора материала. Вот и впрямь, пришла беда — отворяй ворота. Отказываться Надежде Васильевне от поездки — значит отстать в научной работе. Да и расценить могли отказ по-разному: мол, за мужнину спину прячется. Откладывать командировку никак нельзя. Ко всему в той ситуации, в какой оказалась семья, когда Петр Федорович лишился зарплаты, следовало еще и дорожить работой Надежды Васильевны.
Не мог Жидикин допустить, чтоб и у жены пошли неприятности. Очень выручила знакомая. Таню она устроила на дачу с домом малютки, сама там работала.
— Коль так, — сказал Петр Федорович жене, — отправляйся на полный срок. Ты у меня молодцом, управишься.
— Денег на билет где возьму?
В Геологическом музее имени А. П. Карпинского АН СССР — Надежда Васильевна проходила там аспирантуру — проблему разрешили просто. Коль Толстикова из-за мужа поехать в поле не может, то ее экспедиционные деньги распределили на других сотрудников. Явилась Надежда Васильевна в бухгалтерию, а там отвели глаза: «Не мы распорядились, спрашивай у руководства. Только имей в виду: деньги выданы». «Болезнь загребущих рук!» — так квалифицировал подобные поступки Жидикин. Он был прав. Болезнь страшнее паралича ног. При параличе страдает один, а тут страдают многие — у них парализует совесть.
— Сколько у нас своих денег? — принял решение Жидикин. — Покупай билет на свои. Я перебьюсь до пенсии.
Надежда Васильевна связалась с геологами Узбекистана, договорилась, что возьмут в партию хотя бы рабочей, но при этом она должна сделать палеонтологические определения. Созвонилась с аэропортом Ленинграда, узнала стоимость билета до Кушки. Денег в обрез, но хватало. Окрыленная, помчалась к самолету, а цена билета вдвое дороже — ошиблись в справочном.
— Но мне же назвали… — И расплакалась. Поездка срывалась. Но тут пришла спасительная идея. — Билет до Ташкента.
В Ташкенте разыскала геологическое управление и прямо — к Раисе Кузьминичне Макаровой, с ней познакомилась у себя на кафедре. Увидела та ленинградку, обрадовалась:
— Каким ветром к нам?
— Не расспрашивайте, а то разревусь. До Кушки мне надо, а денег нет. В институте командировку на следующий год перенесли. Сорвалась за свой счет, да не рассчитала…
— Нашла из-за чего плакать. Посиди минуту.
Возвратилась Макарова с нужной суммой.
— Бери и лети. Удачи тебе.
— А как же долг, Раиса Кузьминична? Хоть расписку оставлю.
— Обидеть меня хочешь?