Об этом времени много сказано. Замечу лишь: если бы не 1937–1938 годы, репрессии в Красной Армии, начало Великой Отечественной войны не оказалось бы для нас столь трагическим. В тридцатые годы было арестовано и уничтожено около сорока тысяч командиров, политработников, военспецов. Корпусами командовали вчерашние лейтенанты. Что корпусами — армиями… Старший политрук становился вдруг корпусным комиссаром, а старший лейтенант занимал пост командующего ВВС.
Когда развернулись бои на Халхин-Голе, Ремезова назначили командующим Забайкальским военным округом, отвечал он за боевое и техническое обеспечение армейской группы комкора Георгия Константиновича Жукова. Там и познакомился с ним близко. Вместе с Жуковым получал награды, в том числе и монгольские ордена.
Случалось разное: арестовывались вдруг боевые офицеры и исчезали. Когда арестовали командира Кубанской дивизии Константина Константиновича Рокоссовского, выступил Ремезов против: мол, с кем же тогда армию готовить, если такие командиры под подозрением? Хорошо, маршал Тимошенко отстоял, за Ремезова поручился.
Час испытаний для Федора Никитича тоже наступил.
В июне 1941 года в штаб-квартире главного командования сухопутных войск фашистской Германии ожидали звонка от Гитлера: вот-вот должны получить от него условный сигнал для нападения на СССР. Услышав пароль «Дортмунд», генералы обязаны были 22 июня двинуть дивизии через советскую границу. Если возникнет неувязка, то будет пароль «Альтона».
Не покидал кабинета и начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер. Томительно тянулось время, и от этого телефон задребезжал, казалось, громче обычного.
— Гальдер, это вы? — раздался в трубке знакомый хрипловатый голос.
— Так точно, мой фюрер!
— «Дортмунд», Гальдер, «Дортмунд»!
Три группы армий — 181 дивизия, в том числе 19 танковых, — обрушились 22 июня перед рассветом на мирно спавшую страну. Нападение на СССР было неизбежно: Гитлер и его окружение считали это своей «исторической миссией». Они брали на себя роль избавителей Европы «от большевистского засилья», верили в свою силу и мощь. Хорошо вооруженные, с триумфом прошедшие по многим европейским государствам, гитлеровские войска обрели ореол непобедимых, и разгром Советского государства генералы вермахта считали делом решенным..
По плану «Барбаросса» предполагалось завершить военные действия на просторах России в самый короткий срок, до холодов. Используя внезапность и боевую мощь, нерешительность военного руководства СССР, фашистское командование планировало расколоть фронт главных сил Красной Армии и быстрыми ударами механизированных группировок севернее и южнее Припятских болот уничтожить их, захватить Москву, Ленинград, Донбасс, Дон и Кубань, а затем и Кавказ. Москву гитлеровцы планировали захватить к 25 августа, а к началу октября выйти к Сталинграду.
И поначалу события развивались вроде как задумывалось. Генерал-полковник Гальдер в своем дневнике 3 июля 1941 года записал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна».
В первую неделю войны противник быстро продвинулся в глубь нашей территории, уничтожая все на своем пути, сея смерть и горе. Неизгладимы в памяти народов горечь поражений и потерь, толпы беженцев на дорогах, пожарища со всех сторон и мучивший каждого отступающего вопрос: где остановим супостата? И было легче умереть, чем ответить. Но даже в мыслях советских людей не было того, чтобы покориться врагу, стать перед ним на колени. Вера в победу и в эти тяжелые и горькие дни оставалась неколебимой.
Да, бойцы отступали, но каждый клочок родной земли отдавали с боем, сражаясь до последнего патрона, до последнего вздоха. И эти кровавые, жестокие бои, зачастую в окружении, предопределили замедление темпа фашистского наступления, показали, что дух нашей армии после первых недель битвы не сломлен.