Увидев, что я встал рядом с “Буллитом”, держа в руках увесистый кусок трубы, “Торпеда” приободрился, перейдя на нашу сторону, так что силы теоретически стали равными.
Но почти мгновенно преимущество снова перешло на сторону агрессора, так как “Торпеда” сдуру бросился вперед и напоролся на нож, который выставил вперед один из убийц - педофилов.
Он рухнул, как подкошенный, а нож, лишившись руки хозяина, запрыгал по полу и замер без движения.
Теперь двое убийц наблюдали за целью перед собой, показавшейся им весьма соблазнительной, поскольку безопасной.
Они, видимо, подумали о том, что для них не будет проблемой вздрючить сопляка, подобного одному из тех, над кем недавно надругались перед тем, как убить?
Но как часто бывает, когда ты недооцениваешь противника, тебя ждет жестокая расплата.
Легко уклонившись от удара ножом одного из убийц, я нанес ему по голове обрезком трубы мощнейший удар, и эта голова треснула, как орех, хотя казалась мощной и несокрушимой, как и шея, на которой она располагалась !
Продолжая движение руки, я нанес удар трубой по руке второго бандита и выбил у того нож, а “Булллит, мгновенно воспользовавшись его заминкой, сунул ему финку в грудную клетку, тут же выдернув его из разгоряченного тела негодяя.
Второй убийца рухнул рядом с первым, залив того пульсирующей кровью из раны на груди пол блока.
- Теперь, Дэвид, отойди-ка в сторону, - прохрипел “Буллит”, - я сам разберусь с этой гнидой!
Он встал в стойку, выставив руку с финкой вперед. То же самое сделал “Француз”, приготовившись к бою с той лишь разницей, что в руке у него оказался большой тесак, чудом принесенный им в блок, минуя охрану, если только ему не разрешил это сделать подкожный полкан Ласточкин.
- Что ж, расставим точки над “И”, - прошептал “Француз”, сделав выпад в сторону “Буллита”.
Тот, молча, сосредоточился на бое, и в свою очередь атаковал противника, едва не зацепив финкой его массивный корпус.
Бой проходил с переменным успехом, и когда ножи сталкивались в воздухе, казалось, что от них в стороны разлетаются искры.
“Француз” постоянно атаковал, вкладывая в бой всю накопившуюся ненависть к врагу, но терял при этом напрасно силы.
“Буллит” был более осторожен, не стремясь быстро завершить схватку, помня о моем недавнем поединке, показавшем, что никогда не следует действовать быстрее, чем ты в состоянии.
И как не старался “Француз” повысить темп боя, преимущество “Буллита” становилось все более очевидным, а потому его противник бросился в безрассудную атаку и упал, пораженный финкой в печень, и, схватившись рукой за правый бок, попытался остановить кровь, но рука, бессильно скользнув по окровавленному телу, опустилась на пол, что-то прочертив на нем кровью, а затем его голова упала на пол, и осталась там лежать недвижимо.
Я с интересом прочитал надпись, сделанную на полу “Французом” перед смертью. Она гласила:
- Будь ты проклят…
Смерть “Француза” не прошла “Буллиту” даром. Он был тут же доставлен в карцер, а из него в суд, даже не попрощавшись со мной, где ему был вынесен приговор о пожизненном заключении, и больше я никогда с ним не встречался. Возможно, что он умер или был убит, но дело его было засекречено.
Думаю, что к этому причастен и мой старый знакомый Ласточкин, который, вскоре чудесным образом перешел из пенитенциарной системы в Министерство юстиции на высоко стоящую должность и решил оборвать все следы в своем прошлом.
Но перед этим он успел еще изрядно поиздеваться надо мной, отправив в карцер за убийство двух ЗЭКов - педофилов в драке, и от жутких издевательств меня спас только перевод его на вышестоящую должность.
Перед его отъездом из колонии он не поленился зайти ко мне в карцер, где я находился в весьма плачевном состоянии, и, сев на стул, долго вглядывался в мое, изможденное пытками лицо, а потом сказал:
- Что ж, я пока с тобой не рассчитался, но будь уверен, еще увижу, когда ты будешь корчиться на дыбе!
- Жизнь покажет, кто кого похоронит! - ответил я, хотя чувствовал, что может так случиться, что мы с полканом в этой жизни больше никогда не встретимся...
Сразу же после неожиданного отъезда из колонии “Анти ЗЭКА” я был выпущен из карцера, и новый начальник колонии, погоняло которого я не запомнил, вызвав меня к себе в кабинет, сухо сообщил,что суд, заседавший заочно, добавил мне к сроку содержания под стражей в колонии строгого режима пять долгих лет тюрьмы, определив местом содержания тюрьму, расположенную чуть ли не в самом центре Херсона, то есть теперь я мог рассчитывать на возвращение к мирной жизни только в 2008-м году, когда мне исполнится около 28-ми лет, что казалось чем-то далеким и мало реальным.