— Должно быть, эта женщина образец христианской добродетели, раз такой человек, как вы, считает нужным выделить ее среди прочих равных, — заметила Юджиния, посчитав, что именно такого вопроса ждал от нее наниматель.
— О, да! Несомненно! — просиял мистер Сарджент. — Ведь благодаря ей, в том числе, я стал тем, кто я есть. Не иначе, как Провидение, послало мне эту прекрасную женщину. Графиня Пинборо оказала мне помощь и поддержку в начале моего писательского пути. Она единственная поверила в мой талант, стала моим попечителем, а после — другом. Я никогда не забуду ее доброты и не устану рассказывать о ней миру.
— Для меня будет честью познакомиться с этой чудесной женщиной, — ответила тогда Юджиния и сразу заметила странное выражение на лице собеседника, выражающее неловкость. Вздохнув, он ответил:
— Это так. Однако, неправильно было бы с моей стороны так же не указать на некоторые особенности в характере графини Пинборо.
— Это какие же?
Мистер Сарджент задумался.
— Есть в ней толика самобичевания и разрушения. Но корни их, смею вас заверить, не в природе души, а в глубоком и долгом одиночестве. Леди Хельга никогда не выходила замуж. У нее нет детей. А ближайшие родственники навещают нечасто. Графиня Пинборо живет затворницей в своем доме и единственной отдушиной для нее являются мои редкие приезды. Тогда поместье оживает и наполняется смехом и музыкой. Леди Хельга каждый вечер созывает гостей и наслаждается своим положением хозяйки.
— Какой ужас, — слова сами вырвались наружу.
— Почему же? — обиделся писатель. — Эти редкие вечера прекрасны.
— Простите, мистер Сарджент. Вы неправильно меня поняли. Я не их имела в виду.
— А что же тогда?
— Одиночество леди Хельги. Вы сами сказали, что графиня затворница и живет одна.
Виктор Сарджент снова призадумался, и снова Юджиния заметила на его лице неловкое выражение. Он почесал висок и, усмехнувшись, ответил:
— Простите, возможно, я несколько приукрасил положение дел и ввел вас в заблуждение. Поверьте, графиня страдает от своего одиночества не больше, чем мы с вами от любых своих проблем. Кроме того, у нее есть Каббэдж, — он дворецкий, верный, как собака, и Бамблби, — кухарка, экономка и горничная в одном лице со слишком легкой рукой. Плюс приходит девушка служанка из деревни. Есть еще посудомойки. В общем, в доме бывает живо. В определённом смысле этого слова, — закончил писатель и добродушно улыбнулся.
Тогда Юджиния неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала. За те несколько дней, что она работала на мистера Сарджента, молодая женщина смогла подметить еще один его недостаток: усложнять простое. Теперь же она вышла вперед к мистеру Каббэджу и как можно увереннее представилась во избежание осложнений:
— Добрый день, мистер Каббэдж! Я миссис Юджиния Смит, секретарь мистера Сарджента. Рада знакомству.
Правда, судя по всему, осложнений все же было не избежать. Дворецкий леди Хельги после услышанного словно обратился в камень и не проронил ни слова в ответ, лишь периодически переводя взгляд с мистера Сарджента на Юджинию.
— Каббэдж, ты словно язык проглотил, — усмехнулся писатель, подойдя к дворецкому и похлопав того по плечу. — Согласен, миссис Смит очаровательна, но имей же совесть! Приходи в себя, да поедем. Нечего стынуть на ветру.
Путь в Литтл-Пин-Гроув лежал на запад в сторону Фолкстона и был проложен меж холмов, до горизонта занятых пашнями.
— Летом тут очень хорошо, — произнес мистер Сарджент, когда, должно быть, заметил, с какой тоской молодая женщина смотрит в окно машины. — Правда ведь, Каббэдж?
— Если позволите, Литтл-Пин-Гроув прекрасен в любое время года, сэр, — ответил со своего места водитель. — И туристы, которых с каждым годом прибывает все больше и больше вне зависимости от сезона, лишнее тому подтверждение, — с брезгливым раздражением закончил мистер Каббэдж.
— Ты прав. Тут есть на что посмотреть, — закивал головой писатель в подтверждение слов водителя.