- Тот, что справа - мой новый приятель товарищ Абель, - пояснила Надя. Посередине - Маузер, а слева - Скрипка. Их фотографии в профиль и анфас я видела в "деле" у госпожи Кляксы.
Вскоре сюжет закончился, и Надя вновь приглушила звук.
- И что же вы собираетесь предпринять? - спросила она у Дубова. Сыщик отпил глоток остывшего чая:
- Трудно сказать. Пока что мы, подобно Лавинской, не располагаем никакими реальными фактами. То, что у нас есть - лишь догадки и несколько косвенных улик. А чтобы их связать в нечто целое, недостает, может быть, самой малости - какой-то одной веревочки.
Тут зазвонил телефон. Василий снял трубку:
- Слушаю вас. А, добрый вечер, Марья Васильевна. - Детектив сделал выразительный жест, и Надя схватила трубку на параллельном аппарате.
- Василий Николаич, я вам звоню по поводу тех ребят, что отирались возле машины.
- Вы что-то о них узнали? - стараясь не выдать волнения, спросил детектив.
- Ну конечно! - радостно воскликнула Марья Васильевна. - Сегодня я их как раз видела возле американского посольства.
- Вы уверены?
- Еще как! Один держал плакат: "Нашим - патроны", а другой выкрикивал: "Бей НАТО, спасай Россию!". Молодцы, так этим буржуям и надо!
- Спасибо вам за ценную информацию, Марья Васильевна, - с чувством поблагодарил Дубов. - Но, извините, ваших взглядов на их лозунги я не разделяю.
- Напрасно, - с жаром заговорила Марья Васильевна. - Они же за коммунизм, за русский народ...
Василий не выдержал:
- При их виде мне становится стыдно, что я русский.
- Ах ты Иуда! - прошипело из трубки, а следом раздались злые короткие гудки.
- Вот вам и недостающая веревочка! - обратился Дубов к Наде. - Уж теперь-то мы их выведем на чистую воду!
- А вы уверены, что этого достаточно? - усомнилась Надя.
- Это только начало, - пообещал детектив и, бросив взгляд на часы, принялся набирать номер инспектора Берга.
***
Длинный состав с грохотом прорезал тьму. Яркие фары тепловоза на миг выхватывали то нижние ветки елок, подступавших к полотну, то маленькие сонные полустаночки с обвалившимися и заросшими травой платформами. Поезд мчался в Москву.
Во всем поезде не спали двое - машинист тепловоза и пассажир, ворочавшийся на боковой плацкартной полке, которая напоминала ему тюремные нары.
В голову лезли всякие гнетущие мысли и воспоминания, но пассажир усилием воли заставлял себя, если уж не удается заснуть, то хотя бы думать о чем-то приятном. Например, о том, как в былые времена он точно так же ездил в Москву на съезды и конференции. Конечно, в отдельном купе с чистыми занавесками и цветочками на столике, но колеса где-то под полом стучали так же: "Нашпа-ровоз-вперед-лети-вкомму-неос-тановка..." А утром на перроне столичного вокзала его встречал представитель МГК КПСС и на черной "Волге" вез в цековскую гостиницу - не чета той дыре, где ему предстояло остановиться завтра.
- Да, на нашей советской "Волге"! - вдруг разозлившись, пассажир стукнул кулачком по жесткой вагонной подушке. - А не на их буржуйских "Мерседесах"! - И, немного успокоившись, прошептал: - Рано хороните Петровича, ох рано. Ничего, я еще вернусь и покажу всем вам кузькину мать. Кровавыми слезами умоетесь...
Воспоминание о "Волге" и ее сравнение с "Мерседесом" (не в пользу последнего) вызвало в памяти Манфреда Петровича недавнюю беседу с товарищем Маузером.
Товарищ Маузер, здоровенный детина с бритой головой и в кожаной куртке с блестящими заклепками, поигрывая брелоком, будто гранатой, стоял возле "Мерседеса" и снисходительно слушал Петровича.
- Я - защитник всех угнетенных, - втолковывал товарищ Нахтигаль. - Я за свои убеждения шесть лет отсидел в застенках, а вы меня держите каким-то мальчиком на побегушках! Да я...
- Никто тебя не держит, - слегка повернул голову Маузер. - Не хочешь живи на одну пенсию.
- Неблагодарный народ еще оценит жертву, которую я принес на алтарь свободы и социальной справедливости! - продолжал хорохориться Петрович, хотя прекрасно понимал, что с тем же успехом он мог бы все это втолковывать фонарному столбу. - Погодите, скоро я организую собственную партию и тогда уж развернусь...
Маузер сверху вниз лениво посмотрел на маленького, щуплого Петровича:
- Да не шуми ты, не на митинге. Совсем мне мозги, блин, затрахал. Ну ладно, попрошу Абеля, чтобы подарил тебе на седьмое ноября надувную телку. Вот ее и трахай. - С этими словами товарищ Маузер сунул ключ в замок "Мерседеса".
- Кстати, вчера у меня была Лавинска... - торопливо произнес Петрович в спину Маузера. После разговора о надувных изделиях "от Абеля" это прозвучало несколько двусмысленно.
- Ну и? - обернулся Маузер.
- Чего ну и? - снова взвился Петрович. - Заложит она всех нас, вот что!
- А ты уже в штаны наложил? - гыгыкнул Маузер. - Да ладно, Петрович, не боись, не заложит. - Маузер открыл дверь. - Не успеет. - Доблестный лимоновец удобно устроился за рулем и включил зажигание. - А ты не вертись здесь под ногами, а отправляйся-ка в Москву за товаром.
- Вот где у меня ваш товар! - не выдержав, сорвался Петрович на фальцет, но Маузер его уже не слышал - он захлопнул дверь, и "Мерседес", обдав Петровича выхлопными газами, умчался прочь.
...Поезд тряхнуло на очередном стыке, и Петрович тихо завыл от бессильной злобы. Утешало одно - убежденность, что его время придет, еще ох как придет...
***
Утром Василий Дубов занимался всякими мелкими делами, стараясь не покидать свою контору. При этом детектив прислушивался к радио - он ждал важного сообщения о задержании руководства национал-большевиков. После всех сведений, накануне переданных им инспектору Бергу, у правоохранителей, как считал Василий, просто не было другого выхода. По расчетам Дубова, милиции оставалось лишь уточнить кое-какие данные да снять показания со свидетельницы Марьи Васильевны, так что известия о задержании он ожидал самое позднее часам к одиннадцати. Однако прошло и одиннадцать, и пол двенадцатого, но сообщения все не было.
- Ну чего они медлят? - беспокоился Василий. - И Надя чего-то задерживается...