В бытовых заботах и хлопотах месяц тянулся за месяцем – казалось бы, жизнь налаживалась. Но загадка того, что случилось с ним возле дуба, не давала Аграфену покоя. Обратившись к деревенскому магу, он выяснил, что таинственной ткани, из которой сшиты его сапоги и кафтан, уже несколько сотен лет. И что не руками человека она сделана: очень уж ровная набойка – не иначе, демоны руку приложили. И что его топорик хоть и из обычного железа сделан, но тоже не людскими руками выкован.
Вот тут-то Аграфен и призадумался: а где же он был все эти десять отсутствующих в памяти дней? И кто был в его собственном теле в это время? Маг затруднился дать ответ на этот вопрос, но настоятельно рекомендовал сжечь и закопать все демонические вещи. Что Аграфен и сделал, оставив себе только каску-ушанку ручной работы. Очень уж удобная и практичная была вещь, и размером как раз по его голове.
В этой самой каске Аграфен и продолжал свои прыжки с орехового дуба. Односельчане фыркали, конечно, но воспринимали это уже лишь как чудачество. Молодой еще – кровь горячая. Со временем перебесится и будет таким же, как все.
Но однажды после очередного прыжка случилось невероятное: Аграфен, отвязавшись от веревки, встал на ноги и… в глазах у него резко потемнело. А еще спустя некоторое время Аграфен с ужасом понял: он находится в каком-то другом мире!
Этот жуткий мир напугал его до икоты. На черном беззвездном небе медленно крутился вокруг своей оси мертвенно-желтый диск, на котором была изображена грустная улыбка, а вместо глаз были крестики. А на земле повсюду возвышались дюны из блестящего черного песка, который при касании не прикрытой одеждой кожи обжигал ее, словно наждачная бумага.
В центре черной пустыни стояла одинокая башня, сужающаяся кверху и блистающая черным металлом и подсвеченными хрустальными вставками. Башня пугала своей нечеловеческой красотой, а на ее вершине светился большой белый кристалл. Подобно маяку в царстве мертвых, этот кристалл исторгал блуждающий призрачный луч.
Когда Аграфен понял, почувствовал, что кристалл – это огромный магический глаз, а призрачный луч, перемещаясь сужающимися зигзагами, плавно скользит в его сторону, он в ужасе бежал, оставив башню за спиной. Но за очередным черным барханом эта проклятая башня появилась прямо перед ним, и призрачный взор вновь пополз в его сторону. Тогда Аграфен с ужасом осознал, что находится в магическом микромире и бежать отсюда ему некуда. А призрачный луч подбирался к нему все ближе и ближе…
В конце концов магический глаз захватил его, и Аграфен почувствовал, что не может пошевелиться. Стоя в световом пятне, следопыт заметил, что одежда на нем теперь совершенно другая: просторно-ниспадающая сверху и плотно обтягивающая снизу, сшитая из тонкого черного шелка и очень красивая – мастер сумел сделать шедевр из ткани разных оттенков черного цвета. Да и то, что находилось внутри одежды, тоже явно принадлежало не ему. Это было видно даже по ладоням – они отличались гладкой бархатистой кожей и длинными изящными женскими пальцами. Но само тело, безусловно, было мужское – Аграфен это почувствовал сразу.
А еще он понял, что может каким-то ранее неизвестным для него чувством ощущать все то, что находится вокруг него. Поймавший его луч был чем-то вроде сторожевой собаки, охранявшей этот странный мир. Но Аграфена защитная система признала за своего – призрачный свет, ненавязчиво коснувшись его сознания, свернулся в светящийся клубок над головой.
Песок черной пустыни представлял собой порошковый адамантит – самый прочный из металлов, известных в мирах Созвездия. Это был темный металл, и прочность ему придавала сама Тьма. Адамантит в общем-то не был редким металлом, но существовать он мог только в подземельях, которые никогда не видели дневного света. Оказываясь под солнечными лучами, адамантит быстро рассыпался в прах.
Также из адамантита, но только уже резистентного было сработано и единственное украшение обладателя мужского тела с женским уклоном – перстень, надетый на безымянный палец правой руки. Камень внутри оправы был похож на бриллиант, хотя вряд ли он являлся таковым на самом деле. Потому что внутри этого бриллианта находились две сферы: белая и внутри ее – черная. В целом перстень очень смахивал на глаз – возможно, он и являлся чьим-то глазом.
Из адамантита же была сделана и сама башня, вход в которую охраняла пара огромных шестируких металлических големов. По всей видимости, големы видели не глазами, а каким-то другим, внутренним чувством, поэтому сразу насторожились, почувствовав присутствие чужого разума в теле своего хозяина. Заметив это, Аграфен не рискнул входить внутрь башни и уселся поодаль на песке, напряженно думая, что же ему делать дальше.