Повторяю: в редкостный ансамбль спектакля Яншин вошел солистом первого класса, способным вести и собственную свою партию и, когда это нужно для пьесы, вливаться в коллективные переживания, действия, настроения.
А было ему тогда 24 года. И моложав наш артист был настолько, что роль восемнадцатилетнего Лариосика играл безо всяких добавлений. Вы скажете: это не так трудно. Но вот в те же годы играть пожилого садовника в «Женитьбе Фигаро», у которого есть взрослая племянница, не так-то уж просто. Яншин справился и с этой ролью. И тут я впервые познакомился с его Артистической ясностью, я бы сказал…
Это теперь бывает так, что актер, любимый зрителями, годами или месяцами не имеет ролей. В 20-х годах даже медлительный МХАТ ставил столько спектаклей, что артисты без дела не сидели. И вот в исторической хронике Д. Смолина «Елизавета Петровна» Яншин играет роль пожилого пономаря из украинской деревни. Фигуру эту мы знаем по фольклору, использованному в «Вечерах на хуторе» Гоголем. Пономарь сожительствует с дебелой вдовою средних лет. А у сей Солохи — красавец сын. И пригожего парубка — его зовут Алексей Разумовский — берет в мужья сама царица. Яншин сыграл комическую роль сочно и весело. Уже опытный артист исторгал смех зрительного зала, рисуя своего персонажа, как всегда, мягко, но без ненужных здесь тонкостей.
И вот еще одна «преждевременная» роль: Вафля в «Дяде Ване». Сегодня Вафля — один из самых любимых артистом образов. И об этом неудачнике, созданном поэтическим гением Чехова, мы поговорим в связи с обширной яншинской «чеховианой». А сейчас надо сказать, что Михаил Михайлович сам утверждает: основы нынешнего зрелого Вафли возникли тогда — в конце двадцатых годов, — когда худенький еще исполнитель Лариосика робко взялся изображать этого старика — печального гостя в печальной обстановке усадьбы, принадлежащей профессору Серебрякову и управляемой Войницким, то есть дядей Ваней…
И словно нарочно — рядом с Вафлей комсомолец из ка-таевской «Квадратуры круга». Водевиль этот не совсем обычен. И вот признак тому: во многих театрах он шел и почти во всех провалился. Даже Московский театр сатиры, где в те годы столько было мастеров на подобные жанры, не удержал «Квадратуру» на афишах. А на малой сцене МХАТа пьеса шла полторы тысячи раз. В чем тут дело?
Автор заимствовал сюжет в одной австрийской оперетте. В подлиннике две пары молодоженов внезапно поняли, что они должны были бы сочетаться браком, так сказать, крест-накрест: муж первой дамы любит участницу второго брака, а второй супруг взаимно влюблен в жену приятеля. Все четыре готовы поменяться местами. Но ведь в католической стране развод возможен только по разрешению папы или императора. И вот появляется добрый старый «кайзер унд кёниг» Франц-Иосиф, который благословляет обмен дамами, как в кадрили…
Катаев желал показать, что подобных затруднений в СССР нет. И посему, когда таким же образом запутались два комсомольца и две комсомолки, роль императора сыграл комсорг: он позволил ребятам обменяться женами. Так и была разрешена неразрешимая обычно задача — квадратура круга.
Как видно из сказанного, в основе водевиля лежат не обычные для сего жанра нарочито нелепые обстоятельства. Если «Квадратуру круга» играть в традиционной для водевиля иронической и легкомысленной манере, то получится и неубедительно, и пошло. И только молодые актеры МХАТа под руководством самого Немировича-Данченко, который принимал спектакль у режиссера Н. М. Горчакова, сумели найти правильный тон вещи. Что же это за тон? А все тот же: театр переживания, а не представления!
Когда Яншин играл комсомольца "Васю, вздыхающего по жене своего друга, это нисколько не походило на ловеласов из французских водевилей. При всей легкомысленности и темы и сюжета зрители понимали, что в основе забавных перипетий лежат подлинные чувства четырех хороших человечиков. А достигнуть такого впечатления у зрителей внешними средствами нельзя. И снова мощно воздействовал на публику метод слаженного ансамбля, умение слушать партнера и помогать ему в игре, метод подлинного переживания даже в водевиле!..
Я как сейчас вижу молодого Яншина в красной клетчатой ковбойке и темных галифе, обнимающего свою партнершу на первом плане малой сцены и с подлинным трепетом шепчущего ей на ухо нехитрые слова любви, которыми наградил его (и правильно сделал) автор… Зрители и смеются, и чуть не физически ощутимым порывом желают парню успеха в его искреннем чувстве… Яншин и в этой роли не торопился. Но он был и подвижен, и поворотлив, ладный ритм советского паренька не остывал в нем на протяжении всей пьесы…