Распутин посетил Иерусалим в 1911 г. Тогда, по некоторым данным, здесь проживало 100 тыс. человек, в том числе 65 тыс. евреев, т. е. абсолютное большинство. 18 тыс. представляли христиан всех конфессий. Как ни странно, но мусульман было всего 17 тыс., причем в их число, кажется, входил турецкий гарнизон. (Эти цифры вполне могут служить дополнительным аргументом в споре о Сионе.) Христиан – православных и католиков – насчитывалось по 7,5 тыс., армян и протестантов – по 1,5 тыс. 60% еврейского населения составляли ашкеназы (в основном выходцы из России), 35% – сефарды; 5% приходилось на долю экзотических общин Йемена и Бухары. Кстати сказать, современный источник указывает, что выходцы из Марокко в сефардское население не входили. Путеводитель Карла Бедекера за 1912 г. определяет общее число жителей города в 70 тыс. человек, из коих евреев 45 тыс., мусульман около 10 тыс., а христиан 15 тыс. Среди христиан доминируют ортодоксы – около 7 тыс. Католиков, или, как тогда говорили, латинян, около 4 тыс.
Остальные распределены между другими конфессиями. Другой современник, известный в будущем историк И.Л. Клаузнер, писал, что к 1913 г. население Иерусалима достигло 90 тыс. человек, из них 60 тыс. – евреи, 13 тыс. – мусульмане19. Он же отметил, что после прокладки железной дороги еврейское население города за пять лет удвоилось! Разница цифр в статистике налицо, что, вероятно, обусловлено неразберихой, царившей в Турецкой империи в последние годы ее существования. Но в любом случае (по разным данным) евреи составляли почти 65% населения города, в котором их проживание строго регламентировалось.
Большинство живших в Иерусалиме евреев являлись гражданами Российской империи, что вызывало протесты крайне правых. Посетивший Иерусалим корреспондент "Нового времени" (в свойственной этому журналу манере) писал по поводу выселения из Святого града Реуф-пашой русских евреев: "…в Палестину не стали пускать русских евреев, снабженных нашими паспортами. Я помню, какой гвалт поднялся в Европе, когда одного английского еврея выслали из Петербурга на основании закона, запрещающего жить евреям в столице долее известного срока; здесь без всякого закона губернатор своей властью сотни лиц русских подданных не пускает на турецкую территорию, хотя их паспорта визированы турецкими консулами… Неужели мы не можем заставить уважать права русских подданных, будь они евреи, армяне или татары. Нарушение же прав русского подданного затрагивает наше достоинство…"20 Пилигримы вплоть до конца XIX в. пользовались гужевым транспортом, шедшим из Яффы в Иерусалим, что было небезопасно. Приходилось нанимать стражников и из-за жары выезжать рано утром:
П.А. Вяземский. "Палестина" (1850?) Под давлением европейских правительств турки вынуждены были на всем пути от Яффы до Иерусалима установить в 1860 г. восемнадцать сторожевых башен, так как дорога стала опасной, особенно для пеших пилигримов. Деньги (500 золотых) на это пожертвовала какая-то благодетельная англичанка. Впрочем, многое зависело от местной администрации. Деятельный паша 60-х годов приказал проложить дорогу для колесного транспорта и завел дилижансы, но в начале 70-х годов сменивший его паша счел это излишней роскошью, продал дилижансы, а дорогу запустил21.
Тогда здесь бесчинствовал разбойник, ютившийся в гнезде Абу-Гош, ныне знакомом израильтянам как место ежегодного музыкального фестиваля литургической музыки.
По-гречески
Абу-Гош называется Кириа?іарим, легко определяются ивритские корни. Сейчас неподалеку от Абу-Гош находится кибуц Кирья Анавим. Вообще эти окрестности – пристанище разбойников. Так, расположенный рядом Латрун – место, где родился один из двух, а именно добрый разбойник, распятый рядом с Иисусом на кресте и уверовавший в Него22.
Особо опасным слыло место в теснине вади Али (вероятно, у нынешнего Шаара-Гай) – место, как писал Елисеев, "облитое кровью многих путников, не дошедших до Иерусалима"23. Ему вторит славянофил, писатель, переводчик, путешественник, редактор "Варшавского дневника" и автор "Путеводителя по Иерусалиму и его окрестностям" (СПб., 1863) Николай Васильевич Берг (1823-1884), рассказывая, что у арабов были излюбленные места для нападения на несчастных и безоружных путников, в частности место крещения на Иордане Иисуса Христа. "По ту сторону реки находилось вполне разбойничье село Эль-Коран"24. Не спасала от арабских убийц нанимаемая стража, так называемые башибузуки, о чем повествует тот же Берг.
Самое страшное преступление в Палестине было совершено в ночь с 14 на 15 января 1909 г., когда арабами-грабителями был зверски убит один из самых деятельных подвижников на Святой земле, друг и соратник архимандрита Антонина Капустина отец Парфений (в миру Пармен Тимофеевич Нарциссов, ветеран русско-турецкой войны 1877-1878 гг. – служил братом милосердия при Рязанском обществе Красного Креста, в 1879 г. прибыл в Палестину). За свои "неусыпные труды" на Елеоне отец Парфений был возведен в сан игумена. Жил в маленькой келейке. Следствие, как водится, ни к чему не привело. Это не единственное преступление, совершенное в это время. За четыре дня до гибели отца Парфения в Бет-Сахуре, близ Вифлеема, арабы отрезали голову местному пономарю и убили русскую женщину, проживавшую в его доме в качестве прислуги. Как отмечал современник, ночные и дневные разбои стали повседневным бытом25.
Тот же Петр Андреевич Вяземский в стихотворении "Дорогою" (1858?) выражал надежду на то, что "затейливый" XIX век будет способен перебрасывать паломников из "Петербурга в Яффу" "по телеграфу" и, "вскочив как Ариэль", на коврике-самолете лететь за тридевять земель. Все сбылось. Но успехи техники не гарантируют путешественникам полной безопасности и в наши дни. Вяземский в своем путевом дневнике сетовал на тяжесть путешествия из Рамле в Иерусалим. Путь, который ныне преодолевается за 30 минут, занимал тогда (в середине XIX в.) семь или десять часов. После столь утомительного путешествия, констатировал князь, не было сил радоваться встрече с Иерусалимом. Постоялые дворы при монастырях по совету князя были построены позднее, равно как в Рамле спустя два десятилетия был построен странноприимный дом, называемый Москов-хан, расположен он возле самой большой мечети города. Это обширное помещение давало приют сотням русских паломников, в основном идущих в Святой град пешком. "При выезде из ущелья, – писал А.В. Елисеев, – стояла небольшая гостиница, принадлежавшая еврею. Здесь обязательно останавливаются на отдых люди и караваны"26.
Впрочем, путешествие из Яффы в Иерусалим не всем паломникам казалось трудным, даже если они добирались до места не семь или девять, а двенадцать часов!
Известный историк своего родного Пермского края, член Палестинского общества и автор многочисленных трудов о Святой земле Дмитрий Дмитриевич Смышляев (1828-1893) не без грусти отметил, что большинство странствующих по Палестине русских паломников склонны к бродяжничеству и тунеядству27.
Стараниями многих лиц с 1 марта по 14 апреля 1860 г. был организован сбор денег на нужды православных паломников в Палестину – 270 тыс. рублей. В списке жертвователей я нашел отца известного шахматного мастера Ивана Степановича Шумова – Степана Матвеевича Шумова и еще две "шахматные" фамилии – князя Кушелева-Безбородко и графа Сабурова. Деньги жертвовали не только православные, но и католики (помещик Людвиг Петкевич), лютеране (купец 1-й гильдии Густав Адельсон) и даже (дважды) "инородцы Балаганского округа Аларского ведомства", внесшие лепту в 2 рубля 75 копеек(!), а также представители Знаменской инородной управы. Возможно, под анонимной рубрикой "разные лица" скрывались и евреи, вроде жителей г. Речица и вполне легального барона Г.Е. Гинцбурга, который пожертвовал 50 рублей на "славянское дело"28.