Во время судебного процесса по поводу оставления пескарями речки, приводится вещественное доказательство — точный фотографический снимок струй, которые образовались при бегстве пескарей.
Через 15 лет, после выхода в свет этого произведения фотографию обтекания сложных тел сделал английский гидродинамик Хеле-Шоу.
Надо в ряде случаев бороться с помехами, хотя в некоторых случаях эти помехи могут быть источниками информации.
Американский ученый Эшби заметил как-то, что те самые шумы, которые мешают нам говорить по телефону, вследствие чего мы вызываем монтера, для телефонного мастера могут служить драгоценным источником информации о состоянии аппаратуры и линии передачи.
Шум может нести полезную информацию и для врача. Так, органы, имеющие дефекты или повреждения, издают характерный шум, и клиницисты должны эти шумы распознавать.
«Речь — это шум, в котором заключена песня» (Гретри).
В. Ф. Одоевский в фантастическом рассказе «Город без имени» с помощью логики и реалистических, конкретных художественных образов полемизирует с теорией политической экономии И. Бента-ма, краткий смысл которой заключается в следующем: «Что бесполезно — то вредно, что полезно, то позволено».
В основе рассказа находится идея Бентама, претворение которой в жизнь приводит к такому финалу.
«На кладбище... — прервал незнакомец, — да, это правда! прибавил он громко. — Это правда. Здесь могилы многих мыслей, многих чувств, многих воспоминаний...
— Вы, вероятно, потеряли кого-нибудь, очень дорогого Вашему сердцу? — продолжал мой товарищ.
Незнакомец взглянул на него быстро; в глазах его выражалось удивление.
— Да, сударь, — отвечал он, — я потерял самое дорогое в жизни — я потерял отчизну...»
Для разъяснения сообщим, что Бентам является родоначальником философии утилитаризма*.
В романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» в гл. 1 приводится фамилия И. Бентама, который был очень популярен в XIX веке, и кстати, он ввел в обиход термин «деонтология» (греч. deontos — должное, надлежащее, logos—учение).
Мне пришлось беседовать с разными людьми и практически ни один из них не знал этой фамилии, хотя и много раз читал «Евгения Онегина». Попутно остановлюсь на начале первой главы «Евгения Онегина».
Здесь, как и в «сердце в ней замерло, когда государь заперся с ее отцом» (А. С. Пушкин. Арап Петра Великого). Когда — после того как85.
В заключение сошлемся на пример использования психологического положения в литературе.
Франсуа Гюстав Любон в книге: «Психология народов и масс» писал: «Бывают вожди интеллигентные и образованные, однако это вредит им, как правило, больше, чем приносит пользу. Интеллигентность, сознающая связь всех вещей, помогающая их пониманию и объяснению, делается податливой и значительно уменьшает силу и мощь убежденности, которая необходима апостолу». Аналогичная модель применена в романе Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха». Латиноамериканский диктатор — малограмотен (Комс. правда. 1989. 2 янв.), невежествен и беспредельно жесток. Подданные, боясь президента, по-своему его любят, ибо сами превратили его в миф, сквозь ложь которого никому уже не пробиться. Шеф полиции Хосе Игнасио Саенс де ля Барра в мешках таскает президенту отрезанные головы его врагов. Наступает время, когда становится непонятно, кто же из двоих, слуга или господин, правит страной. Народ ненавидит де ля Барра и любит президента. Воспользовавшись этим, генералы устраивают заговор с целью свержения диктатора. Напуганный шеф полиции не решается что-либо предпринять самостоятельно и надеется на президента, который бездействует. Де ля Барра потерял надежду на спасение, и тогда президент объявил по радио и телевидению, будто это он сам приказал генералам ввести войска, чтобы покончить с кровожадным де ля Барра. После этого шефа полиции повесили за ноги на фонаре. Шефа полиции погубила неспособность представить себе многовариантность ходов. Президента спасла самоуверенность, бедность фантазии, отсутствие сомнений в верности своих решений. Примитивная хитрость, примененная президентом но отношению как к шефу полиции, так и к генералам, не позволила им взять в расчет возможность такого поворота дела.
В заключение этого параграфа отметим, что ни наука, ни искусство невозможны без риска и самопожертвования.
85
Как любезно сообщил мне Г. И. Баренблатт, в работе Цявловского утверждается, что когда — если бы.