По подсчетам статистиков, желтые автомобили гораздо реже попадают в аварии. Они видны на дороге за 4200 метров, оранжевые— за 3900, а красные — за 3000 м (Правда. 1989. 22 июля).
В произведениях ряда писателей, музыкантов проявляется «цветовой слух» — «метафорическое видение звуков», синтетическое чувство. Такая способность человеческого восприятия позволила художникам сравнивать музыку с архитектурой, с орнаментом.
Обладая обостренным цветовым слухом, художники А. Бем, Д. Бельмонт, М. Чюрленис даже попытались найти зрительный эквивалент существующей музыки.
Или вот как видится музыка герою «Юнкеров» Куприна: «А сверху лился из рук веселых волшебников, как ритмическое очарование, упоительный вальс. Казалось, что кто-то на хорах в ослепительном свете огней жонглировал бесчисленным множеством брильянтов и расстилал широкие полосы голубого бархата, на который сыпались сверху золотые блестки».
Важный показатель — форма пятна. Как оценивается карта — вся сразу или фрагментами? Что проявляется: способность объять целое, интеллект логический, разработанный, привыкший упорядочить действительность, или хаос, беспорядок, жажда за что-нибудь ухватиться, лишь бы ухватиться.
Важна и сюжетная часть пятен. Казалось, можно увидеть в кляксах живой и предметный мир. Но как показывают эксперименты, этот мир укладывается с небольшой натяжкой всего в 16 категорий: животные, растения, человек, география, объекты, анатомия, рентген, огонь, архитектура и др.
Самый частый ответ — звери, птицы, рыбы. Звери нейтральны, и их легко представить. Количество животных — показатель умственной энергии, активности ума. Если тест провести дважды в день — утром и вечером — вечером «звериных» ответов гораздо больше (на 20—30%), чем утром. Вечером человек устает, и в ход идет то, что легко видится — анатомия, рентген, огонь, архитектура — каждый как самостоятельный признак. Вещи очень разные и в то же время очень похожие. Если испытуемый видит это, значит, в нем заложены, как заряд в пушку, тревоги, беспокойства, эмоциональные беды. Но в этом случае не прогнозируется, когда выстрелит пушка, а констатируется, что человек может «взорвать-ся». При полном душевном спокойствии испытуемый не увидит рентгеновский снимок легких, сердце, истекающее кровью и не будут в картинах чудиться окна, двери, соборы и т. д. Архитектура, архитектурные детали — тяга к геометрии замкнутых пространств, жажда спрятаться, отъединиться от мира, хотя бы призрачными зубцами роршаховских пятен. И там, где один видит цветок, другой видит крепостные валы.
Форма, цвет, движение фигур, время, требующееся для ответа, с разных сторон проникает Роршах в человека.
При тестировании надо помнить, что люди нередко отвечают на тот вопрос, который услышали или ожидают услышать.
Отец Браун говорил по этому поводу: «...Предположим, одна леди гостит в усадьбе у другой и спрашивает: «Кто-нибудь сейчас живет здесь?» На это хозяйка никогда не ответит: «Да, конечно, дворецкий, три лакея, горничная». Хотя горничная может хлопотать тут же в комнате, а дворецкий стоять за ее креслом, она ответит: «Нет, никто», имея в виду тех, кто мог бы вас заинтересовать, зато, если врач во время эпидемии спросит ее: «Кто живет в вашем доме?» — она не забудет ни дворецкого, ни горничной, ни всех остальных. Так уж люди разговаривают: вам никогда не ответят на вопрос по существу, даже если ответят сущую правду».
Цицерон некогда сказал, что «людей всегда больше интересовали причины событий, чем сами события».
При равнодушном подходе к оценке результатов тесты могут сослужить человеку хорошую службу, в частности, для профессиональной ориентации и профотбора.
В книге «От Героической до Аппассионаты» Р. Роллан в анализе сочинений и эскизов уделяет большое внимание влиянию подсознания на творческий акт.
Взаимодействие сознания и подсознания образно описано И. Тэном: «Можно сравнить рассудок человека с театральной сценой неопределенных размеров, рампа которой очень узка, но сцена, начиная от рампы, расширяется. Перед этой освещенной рампой есть место лишь для одного актера. Далее, на разных планах сцены находятся различные группы, которые тем менее отчетливы, чем дальше они от рампы. Еще дальше этих групп, в кулисах и на далеком заднем плане, находится множество темных форм, которых иногда внезапный вызов выводит на сцену или даже к огням рампы. Этот муравейник актеров всех разрядов всегда в каком-то брожении, которое выдвигает корифеев, поочередно появляющихся перед нами как бы в волшебном фонаре».