Другие переводчики слова «машина», «механизм» (Полевой, Вронченко и др.) также переводят как «тело».
Допустимо думать, что трагедия героя Шекспира в том, что, будучи человеком, он более не принадлежит себе и, как машина выполняя свое предназначение, делает не то, что должен был делать.
«С момента появления призрака Гамлет отказывается от себя, чтобы творить волю, пославшую его».
Трагедия Гамлета — это трагедия человека, исполнившего роль машины, т. е. безвольного (см с. 178,310).
Дискуссия, вызванная трактовкой спектакля «Отелло» в московском Малом театре, возникла, казалось бы, по незначительному поводу, но имела принципиальный характер.
В старом переводе П. Вейнберга Отелло говорил:
А Радлова перевела этот текст так:
Если первый перевод отличается более широким взглядом на личность Отелло, то для обоснования старого перевода режиссер С. Э. Радлов выступил со статьей «Воин ли Отелло?» (Лит. критик. 1936. № 3).
Многие критики часто упрекали Стоковского за использование модернизированных оркестровых переложений музыки эпохи барокко, в частности органных сочинений Баха. Ответ Стоковского: «Переложение музыки для современного оркестра можно сравнить с переводом книг с одного языка на другой. Я люблю китайскую поэзию и философию, но у меня нет времени учиться китайскому языку. Я читал сочинения Ли Бо и Лао-цзы в немецком переводе и от души благодарен переводчикам.
Некоторые из величайших произведений Баха были в оригинале лишь набросками, никогда им, по-видимому, не законченными. Все любящие музыку должны, думается мне, иметь возможность познакомиться с ними, вот я и перекладываю для оркестра. Некоторые господа вообще не признают обработок и переложений. Но композитором, сделавшим наибольшее в истории музыки число транскрипций, был не кто иной, как сам Бах. Очевидно, в принципе он не был противником переложений».
Созвучны этому высказыванию и слова К. Чуковского о переводах И. Введенским романов Ч. Диккенса: «И все же мне милы его переводы. Пусть у него много ошибок, но без него у нас не было бы Диккенса... Конечно, отсебятина — недопустимая вещь, но иные отсебятины Введенского до такой степени гармонируют с текстом, что их жалко вычеркивать».
Японские переводчики произведений А. С. Пушкина пошли по пути Тургенева и Мериме — «прозаидаций», т. е. передачи метрической поэзии свободным стихом, а иногда и чистой прозой.
Надо согласиться, что без переводчиков не было бы у нас Шекспира, Дюма, Роллана, Диккенса и др., а за рубежом Низами, А. С. Пушкина, Достоевского, Толстого, Чехова, Горького,
Г. Джавида, Н. А. Тихонова, Ч. Айтматова, М. Ф. Ахундова, М. Мушвига и многих других.
Отметим и расхождение по происхождению слова «товарищ», принадлежащее Л. Успенскому и попавшее даже в «Календарь школьника» 1984 г. Почему-то «эш» (иш) переводится с тюркских языков не как «работа», а как «друг». Вследствие такого неправильного перевода первоначальным смыслом слова «товарищ» считается «совладелец». Вероятно, более правильно — это люди, «работающие с товаром».
Специалисты понимают друг друга, если у них одинаковый уровень подготовки, то есть взаимопонимание возможно при достаточно близких уровнях развития. Взаимопонимание можно рассматривать как проявление информационного резонанса, при котором большая часть элементов сообщения, передаваемого человеком, уже содержится в памяти другого, которому адресовано сообщение. Одно и то же «сообщение» — учебник по высшей математике— дошкольнику не дает никакой информации (тезаурус127— не подготовлен), студенту-математику — максимум информации и профессору-математику — никакой (тезаурус—перенасыщен).
Точно так же и для восприятия художественного произведения приемник должен обладать некоторым тезаурусом в данном виде искусства.
Восприятие является результатом сложения ощущений в данный момент и накопленного опыта.
Д. Мейдж приводит такой пример: испытуемым были розданы картинки с изображением обнесенного забором загородного коттеджа. На переднем плане была видна калитка, а около нее на столбе какая-то табличка. Буквы на табличке были настолько мелкими и неразборчивыми, что прочесть надпись было невозможно, даже с помощью увеличительного стекла. Однако на вопрос экспериментатора, могут ли они прочесть подпись на табличке, около 80% испытуемых ответили, что они разбирают слова: «Посторонним вход воспрещен. Частная собственность».