Профессор К. Леонгард на литературных примерах определяет личности различных типов, в том числе демонстративные (Тартюф), возбудимые (Д. Карамазов), педантические (герой рассказа А. П. Чехова «Смерть чиновника»), застревающие (Карл Моор из «Разбойников» Шиллера).
Согласно современной психологии имеются среднестатистические типические и личностно значимые черты, на которые мы повседневно ориентируемся.
Приведем эти характеристические черты для мужчин и женщин по принципу от более существенного к менее (Мед. газ. 1987. 13 мая).
Мужчины.
1. Способность брать на себя ответственность.
2. Уметь получать удовольствие, ведя за собой других.
3. Уверенность в себе.
4. Забота о поддержании равенства в общении.
5. Умение подменять детали.
Женщины.
1. Умение эмоционально поддержать других людей.
2. Умение получать удовольствие от помощи другим.
3. Спокойное отношение к советам других.
4. Отсутствие тенденции к соперничеству с мужчинами.
5. Отсутствие излишней романтичности.
Конечно, имеют место и другие черты: сила воли, доброта и т. д., но они располагаются в списке по рангу ниже.
Рассмотрение типологии на стыке физиологии и психологии позволяет наблюдать за воздействием искусства вглубь микромира индивида на натуры интровертов, для которых искусство охватывает «сборное» в самой личности. Опять многокритериальность и, как следствие, сложность оценки.
Те же сложности возникают при типологии голосов (басы, тенора, сопрано и т. д.). Правильное определение типа голоса имеет важное значение для певца, но не только. Комплексная типология позволила создать такую классификацию, которая была бы полезна как певцам, так и композиторам. Известно, что вокальные педагоги не принимают во внимание так называемые «промежуточные» типы. Известная классификация Юссона и Шене отличается от обычной классификации голосов тем, что содержит значительно большее число градации: 17 мужских голосов и 19 женских. Если певец имеет диапазон, полагающий ему две октавы, и в то же время не может быть приписан к какому-нибудь определенному «чистому» типу, стоящему выше на классификационной лестнице, то ему присваивается более снисходительный титул: характерный голос, «камерный» и т. д.
Представляет интерес особый тип общения, включающий в себя элемент прогрессирующей тавтологии — то, что необходимо бывает для усиления речевого воздействия на сопротивляющегося собеседника. Например, очень часто каждая последующая фраза у Бальзака выступает как перифраза по отношению к предыдущей: он ищет все новые средства для передачи идентичного смысла (в характеристике Гобсека развивается один и тот же мотив — подавление человеческих чувств, которое обрастает различными деталями, примерами, иллюстрациями и обобщениями).
В понимании произведения искусства встречается проблема многокритериальности. Оценка произведений искусства с модельных и типологических точек зрения способствует формированию личности.
Так, для Стендаля — «только в деталях правда и подлинность». Л. Н. Толстой ищет за правдой частностей правду целого.
Кэррол создает шаржированную картину реальности, но делает это иначе, чем физик. Картина мира, созданная физиком, — это нереальная (в деталях) реальность. Сказочная картина, созданная Кэрролом, — это реальная (опять-таки в деталях) нереальность. По Сэмюэлу Батлеру, «жизнь — это искусство делать верные выводы из неверных посылок».
Л. Н. Толстой идет от анализа, но углубляет его до такой степени, что все раздельные точки зрения начинают сопрягаться и сливаться в целостное мироздание, подобно разноцветным каплям, образующим живую, пульсирующую вселенную во сне Пьера. Достоевский, создатель подлинной полифонии128, как считает М. Бахтин, углубляет ее до такой степени, что множественные раздельные голоса начинают перекликаться и сливаться в конкретной живой целостности индивидуального сознания.
Изображение реальных исторических людей (Александр, Наполеон, Кутузов) глазами вымышленных героев — открытие, последовательно примененное Л. Н. Толстым. Вначале это открытие не было принято критикой, но впоследствии прочно укоренилось в литературе.
128
Использование опыта различных видов искусства обогащает критику новыми приемами, новой операционной техникой и категориальным аппаратом. М. М. Бахтин использовал категории музыковедения (полифония, многоголосье) при анализе поэтики Ф. М. Достоевского. Эйзенштейн применил понятия кинотеории (монтаж, план, кадр) для исследования поэзии А. С. Пушкина. В трудах Л. Мазеля термин «монтаж» стал инструментом анализа музыки Д. Д. Шостаковича.