То, что делает Прокофьев, — это свободный речитатив, который требует драматического актера. Здесь актер перестает быть просто певцом, он должен уметь произносить слова так же прекрасно, как и петь*. Прокофьев отменяет природу оперного актера.
Если В. Мейерхольд мечтал о работе над оперой «Игрок», то Б. Покровский осуществил постановку. Приведем и его высказывание: «Вся опера на одном дыхании стремительного напора энергии, вихреобразной силы. Но эта динамика будет нам во вред, если не удастся найти контраста душевной логики, контраста в жизни человеческого духа, каждого характера, каждого события...
...Человек вне определяющей жизнь общественной цели всегда становится рабом своих страстей. Жизнь его пуста и бесцельна...»
Если вначале оперу Прокофьева артисты Мариинского театра не восприняли, то в настоящее время артисты считают честью возможность исполнения ролей в этой замечательной опере.
Кстати, так же трудно пробивалась на сцену и опера С. С. Прокофьева «Огненный ангел», первая постановка которой состоялась в 1955 г. в Венеции, после смерти автора, в 1984 г. это произведение поставлено было на пермской сцене.
Продолжив, обратимся к воспоминаниям Н. С. Голованова, который пишет, что к первой постановке в Большом театре оперы
С. С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» М. М. Ипполитов-Иванов прислал натюрморт Кончаловского «Апельсины» и записку: «...Посылаю тебе картину. Апельсины я люблю только в таком виде».
Для современного музыкального искусства характерна тенденция к сближению двух полярных направлений: серьезной и «легкой» музыки. Одним из путей является введение бытовых интонаций и оборотов. Как в 11-й и 12-й симфониях Д. Шостаковича, 2-й симфонии «Хвала свету» А. Эшпая и др., введение Шостаковичем в чистый жанр симфонии «живого» поэтического слова (14-я симфония для сопрано, баса и камерного оркестра, соч. 135) привело к качественно новому жанру вокально-инструментальной симфонии, существенно отличающейся от подобных симфоний Бетховена, Скрябина и др.
«Лаборатория третьего направления» — слияние всевозможных музыкальных средств: классических, эстрадных. «Реквием» по Ахматовой композитора В. Дашкевича относится к таким произведениям и представляет разные эпизоды автобиографического повествования: то очередь к тюремным воротам из молчаливых людей, в которой слышен изредка еле уловимый разговор, то детский смех. И так последовательно отображается картина человеческого горя («...для них соткала я широкий покров из бедных, у них же подслушанных слов» — А. Ахматова).
При исполнении этого произведения Елена Камбурова сумела передать образный смысл стиха, т. е. для передачи чувств пела с душой (Комс., правда. 1989. 18 июня). Композиторы третьего направления: Эдуард Артемьев, Геннадий Гладков, Гедрюс Купрявичюс и др.
Хотелось бы привести такой пример. В книге А. Моля «Социодинамика культуры» можно прочесть о том, что за рубежом пробовали составлять музыку из передач какого-то числа транзисторов, настроенных на разные волны. Первое ощущение — явная какофония. Но если подумать, то при программном использовании транзисторов может получиться «машинная» музыка. Тот, кто полагает, что эта музыка способна заменить настоящую, вряд ли прав. Извечен спор: способна ли машина, творя, заменить человека. Естественно, нет. Но если же эту «машинную» музыку рассматривать как доброго помощника композитора, то она может принести безусловную пользу.
Компьютеризация, как отмечалось в «Комсомольской правде» от 2 февраля 1985 г., влияет на представление о способностях.