На два типа, с горячей кровью и холодной, разделяются дирижеры Георгом Себастьяном.
Первые захватывают и оркестр, и публику. Вторые аккуратны, отличаются мастерством, но оркестр не живет, и слушатели холодны.
Турецкий композитор профессор Бюлент Тарджан считает, что крупные дирижеры отличаются при дирижировании друг от друга национальной принадлежностью. Так, Фуртвенглер, Вальтер типичные немецкие дирижеры, Сабата и Тосканини отражают латинский дух и характер. Мравинскому присуще раскрытие тайн сла-вянского духа и далее: «Однако у неевропейца Ниязи данная тенденция не обнаруживается. Он не становится рабом ни немецкой традиции, ни французского экспрессионизма. Он чистокровный азербайджанец. Он умеет так объективно трактовать сочинения западных композиторов, как это не в состоянии сделать они сами, причем общечеловеческие моменты, близкие к духовным запросам всего человечества, выдвигаются Ниязи на передний план, что по сей день является его неоспоримым преимуществом».
В древнеиндийских ученых трактатах, посвященных различным областям знаний (шастры), описываются три типа слушателей музыки:
1. Саттвика пуруша — трояко в одинаковой мере воспринимает музыку: интеллектуально, эмоционально и физически.
2. Раджас пуруша — эмоционально воспринимает музыку и ощущает развлечение.
3. Тамаса пуруша — наихудший слушатель. Он взвешивает и анализирует, собирает статистические данные, высказывает чисто эмпирические суждения, изучает привычки исполнителя в еде и одежде, его социальный статус, личные и служебные дела. Такой подход он сочтет изучением искусства.
С. Танеев считает, что имеются музыканты, которые понимают музыку, но не любят ее, и музыканты, не понимающие музыку, но любящие ее.
На две разновидности разделяет Г. Берлиоз сплин (т. е. хандра, тоскливое настроение; англ. — spleen — селезенка): один — буйный, героический, ненавидящий, насмешливый, вспыльчивый; другой — молчаливый и мрачный, требующий бездействия, молчания, одиночества и сна, характеризуемый безразличием ко всему, даже к разрушению мира.
Есть много ученых, дирижеров, слушателей, которые занимают какое-то промежуточное положение между приводимым, не говоря уже о том, что эти классификации построены на недостаточном количестве параметров.
В одной из статей, написанной в 1918 г., А. М. Горький наметил два типа деятелей революции: революционера «вечного», подлинного и — «революционера сего дня». Последний «не ощущая своей органической связи с прошлым мира... считает себя совершенно свободным (вспомните ту неподражаемую «вольность», с которой он перекраивал и Москву, и историю, и судьбу целых народов!— ...В. К.), но внутренне скован тяжелым консерватизмом зоологических инстинктов, опутан густой сетью мелких, обидных впечатлений, подняться над которыми у него нет сил. Навыки его мысли понуждают его искать в жизни и в человеке прежде всего явления и черты отрицательные; в глубине души он исполнен презрения к человеку...» (цит. по: Кавторин В., Чубинский В. Роман и история // Нева. 1988. № 3).
Известный американский психолог предложил трехступенчатую модель изменения сексуально-эротических установок и поведения личности под влиянием порнографии:
1) благодаря ознакомлению и снижению эмоциональной чувствительности отрицательная установка превращается в нейтральную или слегка положительную;
2) затем этот ранее неприемлемый образ действий проигрывается в воображении;
3) этот образ претворяется в поступки, поначалу экспериментальные, а потом и привычные.
Приведем пример недостаточного определения по одному параметру. Кто-то определил дурака, как человека, который учится на собственных ошибках, а умного — на ошибках других (ср. со с. 25).
Встречается и такое, заставляющее вспомнить известную эпиграмму Саши Черного:
Ко времени и стихи поэта XIX века Щербины:
Прав известный французский хирург XVIII столетия Ж. Л. Пти: «Ошибки являются только ошибками, когда у тебя имеется мужество их обнародовать, но они становятся преступлением, когда гордыня тебя побуждает их скрыть». В подтверждение приведем и высказывание Г. Гейне: «Ничего не страшно только дураку».