«Э, действительно иген», — признал, наконец, Миклош раздраженно.
Они тогда не могли знать, что случится с повозкой на другой стороне котловины, у горы Караджича. В селе Сушица они спустились в долину и вместе с другими людьми направились к монастырю Святого Димитрия, рядом с которым шумела быстрая река, неся траву и сучья деревьев и кустарников — шиповника и бузины, обломившиеся под тяжестью обильного в ту зиму снега. Охранник остался у церкви и, из уважения ли, или от того, что устал, слез с коня и только хотел присесть, как перед ним и пришедшими появился монах. Монах заметил турка, но сделал вид, что не видит его, и, повернувшись к нему спиной, начал рассказывать, что строилась церковь еще при жизни короля Волкашина[28], а закончил строительство его сын король Марко[29]. «Наш герой и предводитель христиан, — продолжал монах, — который погиб, упокой Господь его душу, сто лет назад там, на севере». Осмотрели каменный иконостас, поставили свечи, Миклош крестился и клал поклоны, сын Пайко завороженно глядел на стену, где были изображены Волкашин и двое его сыновей, по обе стороны от отца, как два крыла, две опоры для его изможденного тела. Королевичи — Марко с одной стороны, Андрей с другой. «Два сына, два голубя, — прошептал ибн Пайко, — две стрехи над головой отца, два душистых цветка на груди, как поется в одной народной песне».
«Две стрехи над головой отца?» — переспросил мастер, явно не понимая.
У ибн Пайко перехватило дыхание. «Два голубя», — тихо повторил он.
«И два цветка на груди», — сказала Калия растроганно, прильнув к груди Марко. «О, мой Марко, — вздохнула она, — не дано нам счастья детей нянчить и на них радоваться. В чем же мы согрешили перед Богом, что он так наказал нас?»
И она преклонила колени перед иконой Пресвятой Богородицы.
«Святая, милостивая Матерь Божья, — произнесла она, едва сдерживая слезы, — прошу тебя, ради своего святого сына, которого ты держишь на коленях, брось лучик на меня, подари мне счастье — пошли мне младенца, чтобы глаза мои перестали плакать. Милостивая, Пресвятая Богородица, ты ведаешь о боли каждой матери, будь великодушна и по отношению ко мне».
Марко внезапно побледнел. Калия закачалась и схватилась за подсвечник, который от этого чуть не упал. У него не было сил поднять жену. Зато Миклош, неизвестно как понявший все из того, что сказала Калия, вовремя подхватил ее под мышки и начал поднимать с холодных плит. Этот порыв сочувствия и нежности еще больше растравил душу бездетной женщины, и она, опираясь на Миклоша и скользя по полу, начала плакать и причитать еще сильнее. Монах в недоумении перекрестился, но, похоже, его первой мыслью стало не желание успокоить рыдающую женщину, он поспешил поглядеть, где охранник, который мог, упаси боже, услышав шум и подумав дурное, войти в церковь с саблей наголо. Тень охранника действительно уже маячила у двери в храм, а солнечный свет со двора пробивался желтой дорожкой в холодной темноте церкви.
И тут произошло то, что еще больше усилило тревогу монаха.
Бошко, который до этого, как и Марко, не имел сил пошевелиться, землисто бледный, с дрожащим подбородком, вдруг упал на колени перед своим господином и припал к его руке.
«О, милостивый ибн Пайко, о, господин мой и брат, — воскликнул он в волнении и начал целовать руку Марко. — Обращаюсь ко всем святым вокруг! Будьте свидетелями того, как я сейчас, в этом святом месте, открою тайну, которую носил глубоко в себе».
Калия вмиг перестала плакать. Она и Марко переглянулись. Что происходит? Разве Бошко не был немым?
«Я — не безумный и не придурковатый, — сказал Бошко. — Не немой, как вы думали до сих пор, о, мои хозяева, Калия и Марко. Вот только душа моя раздавлена и тело изуродовано, потому что далеко я от моих троих деток, которых оставил я в руках турок-османов. Вы молите дать вам потомство, а я своих детей бросил. Жену свою предал, не берег ее, как муж должен беречь свою жену, а принялся драться с турком, я гордый, а ее с тремя нашими сыновьями, моими белыми голубями, оставил в амбаре, без мужской защиты. Господь наказал меня, видите, какой я сейчас! Пусть пуще наказывает, чтоб света белого мне не видать, сна не видать, радости не видать, мне, проклятому рабу божьему!»
Все стояли, окаменев от удивления. Калия встала с плит на ноги, и теперь она вместе с Марко принялась поднимать Бошко со студеного каменного пола. Миклош снял с себя пиджак и неловко попытался набросить его Бошко на плечи, хотя в церкви было не так уж и холодно. Он не совсем понимал, что происходит, но уже то, что монах выскочил из церкви на двор, а тень охранника отдалилась и дала дорогу желтоватым лучам солнца, говорило о возбуждении, которое завладело всеми. За стенами церкви клокотала река, кричали птицы, с шумом катались по двору сцепившиеся в шар сломленные ветки бузины. Звуки становились все громче, будто приподнялся небесный свод, давая им простор и широту, чтобы их было слышно далеко вокруг, как и боль людей, которую они таили в себе и вдруг разом выплеснули.
29
Король Марко наследовал королю Волкашину после его гибели в битве с османами в 1371 году. В балканском эпосе король Марко — защитник народа против османских завоевателей. Ему посвящено множество былин и героических песен.