Светочем воссияет тот,
Кто кроток, кто покоен.
Благословлен тогда поэзии синод.
Восторг мечтательный исторг.
Душою всей склонился.
Слов безудержный поток
В тумане речи заклубился.
И видит Бог,
Любовь невинна в поцелуе
Эфирных губ дыханья.
Любимой имя поминая всуе,
И в тишине молчанья,
На свободе, в сбруе
Памятью воображенья
Дева видится – Святыня.
Оставив вопрошенья.
Сердцем он шепнет – о, Арина…
Ангел поднебесья,
Образом приди в обители моей души,
Обними очами.
Жизнь мою единым взором осуши,
Пыл остуди речами,
Покойника в глуши.
Я не глупец – чтобы кончать с собою.
Всякий творец бессмертен в слоге.
Я безумец, лишь, мечтавший быть с тобою.
Гость незваный на пороге.
Оледенело хладно здесь,
В шаге от уюта и тепла.
Там горячится юности немая спесь,
Как пламя и свеча.
Ревность, месть –
Прокляты, и глас –
“Юность уходит без следа,
Не искушен твой глад,
Вкуси запретного плода,
И сонмы бранных фраз.
Познай же страсть!”
О, духи, лютые злодеи.
Помыслы – дракона пасть.
Оскалив зубы греха химеры
Козни и напасть
Исполняют словно феи.
Целомудрие – вот мой удел,
Бесславного поэта бремя.
К Небу взор благостный воздел.
Да не прольется злое семя.
И бесстрастье это не предел.
Люби душой любовию Творца.
Очищайся чистотой
Венчального кольца,
Едины будьте вы душой.
Как Божий Сын и Дух Отца.
О, землетрясенье
Естества писанья и холста,
Благое сокрушенье
Колдовства желаний и греха
Зельеваренье.
Эссенция стиха во слоге.
Но не родился тот талант.
Да будет наша жизнь лишь в Боге.
Муза – изменник франт
Всегда в пути, всегда в дороге.
Словно метафизик Кант,
Невинна и пространна.
И то малое вниманье,
В мечтании столь статно
Рельефа изваянье
Вдохновеньем деликатно.
То воспоминаньем,
То обликом прекрасным
Поэт измучен упованьем
Столь долгим, столь опасным,
Ночь укрощает содроганьем.
“Смирись, иль будь несогласной” –
Воззвал поэт –
Лирой величавой, громогласной.
Ослабь корсет
Мечт моих усладой властной.
О, дева – святое провиденье,
Сон прибрежный.
Не осуждай мое ты поведенье.
Мой ангел нежный.
Жаль неподвластно мне сравненье
Достойное тебя и вновь,
О Небесном чувстве я толкую,
Дарую я тебе любовь,
Столь невинную и неземную.
Опять ты хмуришь бровь.
Улыбнись, не печалься, устыдись.
Иль распни отказом ежечасно.
В сердце кровью воротись,
Не грубо, но атласно.
Молись, покайся, в меня влюбись”.
Бесстрастно внимала пенью ночь
Монологам странного юнца.
Он жил и погибнуть был не прочь.
Обрыва крутизна
Душа его точь-в-точь.
Воззрившись на луну,
Хотел было волчий вой
Издать сквозь пургу,
Но насекомых рой
Прорвал кожи скорлупу.
И второпях,
Он вглубь сада ринулся спеша
Словно на санях.
Летела романтика душа
Заблудшая в ветрах.
Священная беседка
Осветилась бликом в полутьме.
А там марионетка –
Заложница в чужом уме,
Простолюдинка и соседка.
Иль поэт любви невольник,
Ее причуд слуга и раб
Страданий стольких
Пойманный в ловушку краб,
Платонический любовник.
Ах, да будет так.
В сиянье девы он проник,
Будучи мудрец или дурак,
Заготовил стих,
Но дайте взлету знак.
“Вы пришли в сей час полночный,
Благодарствую и ныне
Примите слог пряный, сочный.
Отца познайте в Сыне.
О, сегодня я ничтожный,
Как впрочем, и всегда.
Но сердце…
Но душа полна.
Простое дельце –
Нет, иль да.
В любви вдвоем,
В разлуке скорби вместе,
Песнь единую любви споем.
В столь райском месте
Соитьем духа оживем.
Скажите, не молчите.
От ваших глаз тепло и хладно.
Вы любите меня? – скажите.
Мне ведать это столь отрадно.
Приговор мне огласите!”
Дева с чувством промолчала.
Поэт казался ей смешон.
Ледников морозы источала,
Взгляд девы насторожен.
Чувством пылким не стенала.
Поэта нравственность, рыцарство, мораль –
Она считала за изъян.
Добра со злом святая брань,
Ей расточал думы те кальян.
Она любила силу, стать,
А не сонм возвышенных речей,
О мире, дружбе, доброте.
Ей красота ногтей
Куда важней, чем пятна на Луне.
Люди – немного сносней тех червей…
Ей более не стоит
О цинизме мира помышлять.
Ведь поэт иное вторит.
И не смеет сочинять
О той, что так покоит.
Вглубь духа девы зрит,
Сквозь корку макияжа,
Словно в зеркало глядит.