В покойном лике младой монахини я различаю ту праотеческую любовь, её фигура сокрыта черным одеяньем, сокрыты волосы её, только овал детского лица взирает в молении на образы святые, и ту беспорочную, первозданно искреннюю любовь она дарит не мужчине, но Богу предает красоту свою и ум, свои стремленья и мечты. И в деве той тщеславие погибло безвозвратно. В очах её лишь чистый светоч благовещения неизрекаемых стихир, неугасимый свет двух ангельских светил.
Мне отрадно жить средь вас, созерцая чистоту ваших сердец, а мысли пагубные оставляю навсегда, ведь вы столь недостижимо невинны для меня. Я будут верить в то, что целомудрие своё сохранила каждая из вас. Пускай, не всегда слова мои правы и достоверны, но отныне облеку святостью всех вас, и более не буду осуждать, лишь себя я буду ежечасно укорять.
Я вас люблю, о девы, прекраснейшие творенья созданные Творцом. Вы украсили жизнь мою, ибо в бесстрастье я созерцал духовным оком ваши образы неописуемые в красе прекрасной.
Я вас любил, и, повременив с рассудком, мечтательно страдал, ибо дух твореньем неутолим. Я вас любовно созерцал, вдохновеньем жизнь испив”.
Строки из дневника Мирослава.
Пленительным показалось Мирославу обучение музыкальной грамоте в узком кругу милых девушек. Поначалу, находясь в таком завидном положении, он сильно волновался, затем, как водится, его волнение переросло в сокрушение и раздражительную боязливость, отчего он долгое время представлял собой нечто целостно сентиментальное и воздержанное, и та нетребовательная скромность украшала его со всей претенциозностью. Однако не располагая мужественной наружностью и юношеским обаянием, не имея мудрого разумения и задатков яркой гениальности, а главное, не излучая и проблеска уверенности, которые по девичьему мнению машинально заменяют все другие недостатки, он не вызвал бурный интерес среди искушенных дев. Он явно не подходил на роль фавна влекущего своей порочной игрой белокурых соблазнительных нимф. Но вопреки их интригующим желаниям, Мирослав стался единственным молодым человеком в их творческом обществе, оставаясь упрямо непохожим на остальных молодых людей, единственным посреди весенних девушек.
Он не особо кичился своей половой принадлежностью, его, безусловно, нарекали юношей, но, то определение было только внешним маловажным аспектом общественной жизнедеятельности. Внутренней душой своей, он обращался к самому себе не исходя из имени, ранга или с точки зрения социального общественного самоопределения, а безлично, ведь каждый из нас обращается к самому себе – беспристрастно.
В то время как девушки виделись ему не такими скромными кокетками, насколько неточно их описывают взрослые авторы книг. Как впрочем, и мнения сверстников его ум также не удовлетворяли. Иные взгляды на девушек были вовсе какие-то материально обыденные, порою циничные, отчего оные мысли нескрываемо указывали на ограниченность и закомплексованность сих мыслителей. Может быть, именно поэтому его уникальный взор обожателя побуждал лишь благословенное восхищенье и другие возвышенные чувства, кои не выразить простым слогом.
Пленение полуденного восторга владело его юной чистой душой. Музыкальный класс ему напоминал райский сад, где ему точно не должно быть, где он, блаженный созерцатель, героически испытывает свои праведные чувства на прочность. Всечасно считая себя полноценно уродливым как телом, так и душой, Мирослав смог подавить в себе врожденное самолюбие окончательно, дерзнул одолеть тщеславие бесповоротно. Он смог обрести драгоценную нищету духа, и потому ныне взирал на девушек кроткими призрачными очами своими, благоговел духом единым, умилялся духовным оком трепещущим, и может быть, поэтому, они планомерно и законно не замечали потуг его души. Кротость делала его почти невидимым, ведь девы так особенно бездумно любят в молодых людях говорливость, самоуверенность, горделивость, шутливость, их внимание увлекает сила, проявленная во вздорных поступках, а также их привлекает отточенная современная внешность высокопарной личности. Имея в наличии эти нехитрые характеристики характера, легко можно завоевать девичье сердце, вот только в сих аспектах низменных взаимоотношений не может быть обожествленной любви, поэтому дева будет обманута соблазнителем, не в первый и не в последний раз. А скромный Мирослав, попавший в цветник, не был садоводом, скорее оказался ветром дыханья, легким, почти незаметным.