— Вы пойдете моей дорогой, — сказал он неожиданно отчетливо. — Так не споткнитесь же там, где споткнулся я. Страну восходящего солнца оберегают высшие силы, и не нам с ними спорить.
Тем же вечером император Ши-цзу, в прошлом великий монгольский хан Хубилай, внук Чингисхана, скончался.
— Ну, что там еще? — спросил вице-адмирал Ониси, отрываясь от бумаг.
— Срочная депеша из императорского дворца, — доложил адъютант, чей голос в эту минуту был безжизненным, словно его пропустили сквозь сотню телефонных мембран. — Япония капитулировала. Бусидо повелевает мне…
— Харакири? — Ониси поморщился. — Не делайте глупостей!
— Но честь… — пробормотал молодой офицер.
— Я вам запрещаю! — чеканя каждое слово, проговорил вице-адмирал.
— Да, господин, — коротко поклонился адъютант, на щеки которого медленно возвращался румянец.
— Идите! — Ониси взмахнул рукой, и этот жест был в точности таким же, каким он отправлял в последний полет летчиков-камикадзе.
Оставшись один, вице-адмирал подошел к окну. Небо было безоблачным. Что ж, на этот раз «божественный ветер» не спас Японию — атомный оказался сильнее. Но это еще не конец. Все повторяется в веках — и все повторится!
Дороги дальние чумы
Говорят, был когда-то, а может, и сейчас есть на берегах озера Иссык-Куль могильный камень. Не имелось на том камне надписи или какого изображения, но всякий человек в тех немноголюдных местах знал, что камень этот — могильный. Потому что отсюда пошла гулять по миру страшная болезнь — чума. Случилось это в 1338 году.
Легенда все это. Красивая и страшная. А потому легенда, что зараза, чумой называемая, известна была и ранее. Еще в XI веке до нашей эры у десятков тысяч филистимлян внезапно появились кровавые опухоли в причинных местах, и никому не было спасения от смертельной болезни. В IV веке до нашей эры чума пронеслась по Египту. В 590 году заглянула она и в Рим: во время избрания Папы Григория I многие священнослужители, следовавшие за ним в процессии, падали замертво, и капюшоны спадали с их лиц, открывая гноящиеся язвы… В VII веке, после гибельной засухи и повального голода, чума опустошила Палестину и Сирию, Иерусалим и Басру, отправив в мир иной самое меньшее 25 тысяч человек. А в Китае чума и вовсе никогда не переводилась, давая о себе знать то тут, то там — столетие за столетием.
В начале XIV века чума воцарилась во владениях золотоордынского хана Узбека и уже оттуда с войском татарского хана Джанибека двинулась кружным путем, через поросшие алыми маками степи Иссык-Куля, к Европе.
В 1347 году Джанибек осадил крымский город Каффу, нынешнюю Феодосию. Хотел захватить сходу, да не сумел — сил не хватило, напора. А все потому, что в стане его поселилась неизвестная болезнь, от которой в день умирали когда десять, когда двадцать, а когда и пятьдесят человек. Потом счет и вовсе пошел на тысячи…
И пометил себе для отчета о происшедшем свидетель осады, нотариус из Пьяченцы Гобриель де Муссиса: «Всю татарскую армию поразила болезнь. В паху сгущались соки, потом они загнивали, развивалась лихорадка, наступала смерть…»
Тогда-то и решил Джанибек взять Каффу измором — в буквальном смысле. Приказал он подкатить катапульты и положить в деревянные ковши вместо камней полуразложившиеся, смердящие трупы. Несколько дней отвратительные «снаряды», иногда прямо в воздухе разваливающиеся на куски, падали на улицы Каффы. Так в город пришла чума…
Странное и жуткое установилось равновесие: Джанибек со своим наполовину поредевшим воинством не мог войти в Каффу, но и защитники города, которых становилось все меньше, не могли отогнать неприятеля. Чума косила всех без разбора, грозя остаться победительницей в этом противостоянии.
Врач в специальном одеянии, которое должно было уберечь его от чумы
И сказал Джанибек:
— Пусть заморские купцы уплывают на своих кораблях. Только прежде пусть принесут мне за это богатые дары.
Купцы не заставили себя уговаривать. Бросив на произвол судьбы жителей Каффы и откупившись от хана, они распустили паруса и вышли в море.