— Тшшш, все хорошо, малыш, все хорошо, только ты должна пообещать мне одно, Сцил, больше никаких наркотиков, — Коллар мгновенно становится серьезной.
— Конечно, я обещаю, только пожалуйста, будь рядом, я не смогу одна с этим справиться.
— Не оставлю, мы справимся вместе, — Коллар оставляет целомудренное касание губ в висок и отстраняется, притягивая к койке небольшой стул.
— Нет, иди сюда, пожалуйста, полежи со мной, — тянет, почти умоляет Рамсхорн, и глаза ее наполняются кошачьей хитростью. Как раньше.
Блондинка не спорит, скидывает обувь и ложится рядом с брюнеткой, позволяя той свернуться калачиком и уткнуться носом ей в плечо.
— Я думала, ты уже не вернешься, — шепчет Рамсхорн тихо-тихо, чувствуя носом легкий аромат кофе и ванили, такой привычный для блондинки, такой родной и уютный, что снова хочется жить.
— Куда же я денусь теперь от тебя, — Коллар растягивает губы в улыбке и проводит кончиком носа вверх от линии скул, зарываясь в волосы.
— Сцил, мне нужен твой телефон, — внезапно проговаривает Раэлль, заставляя Рамсхорн вздрогнуть и резко поднять голову, заглядывая ей в глаза. — Я свой оставила дома, а Талли убьет меня, потому что я обещала заглянуть к ней вечером.
Брюнетка тут же протягивает девушке свой телефон, и Раэлль набирает заученный номер.
— Тал, привет, слушай, прости, я не смогу к тебе заглянуть, и домой тоже не попаду, если что, не теряй, — Коллар говорит быстро, чтобы не попасть под очередную гневную речь подруги.
— Так, ну, судя по номеру ты со Сциллой, это уже хорошо, а почему домой не попадешь, куда ты в этот раз вляпалась? — Спрашивает Крейвен и пытается говорить спокойно, хотя ей очень хотелось стукнуть девушку за ее привычку вечно влипать в какую-нибудь задницу.
— Ну, скажем так, мы нашли другое место для того, чтобы переночевать, — Раэлль не нарочно растягивает слова, понимая, что подробности этой ситуации лучше оставить при себе.
— Скажи ей, — шепчет Сцилла.
— Тал, мы в больнице.
— Твою мать, Раэлль Коллар, какого черта ты там вообще забыла? Что случилось? — Рыжая снова переходит на крик, потому что и без того расшатанная нервная система дает сбои.
— Не волнуйся, просто Сцилле стало плохо и я поехала сюда.
— Она в порядке? — На какую-то секунду Раэлль буквально видит, как Крейвен подкатывает глаза.
— Да, детка, все хорошо.
— Я загляну утром, а пока постарайтесь не вляпаться еще в какие-нибудь неприятности, — проговаривает Крейвен и сбрасывает звонок, тяжело выдыхая.
— Ну, что там опять случилось? — Спрашивает Эби, удобно укладывая голову на колени Талли, и прикрывает глаза, когда чувствует, как тонкие пальцы осторожно перебирают волосы.
— Сцилла в больницу попала, — тяжело выдыхает рыжая. — Я когда-нибудь с этими детьми с ума сойду.
— Тебе нужно подумать немного о себе, ты слишком напряжена, идем, — Эби быстро встает с кровати, берет рыжую за руку, а Талли особо и не сопротивляется, она просто идет за ней, понимая, что со всем происходящим сил у нее в общем-то совсем не осталось.
Белвезер заводит ее в ванную, открывает дверь в душевую кабину и включает воду. Талли мгновенно чувствует, как краска заливает лицо, и опускает голову вниз, сжимая руки. Брюнетка проводит кончиками пальцев по подбородку, заставляя девушку поднять голову и посмотреть на себя. В тот момент, когда карие встречаются с карамельными обе чувствуют, как тело прошибает волна тока.
Эби брызгает водой в лицо Крейвен, а та отскакивает от неожиданности, чуть сгибает ноги в коленях и шипит.
Брюнетка смеется, улыбается и скрещивает руки на груди, она всегда любила в Крейвен кошачьи повадки, то, как она сворачивается клубочком, когда ложится спать, как ни с того ни с сего вдруг запрыгивает на диван и проводит кончиком носа по волосам Эби, как хищнически смотрит на нее каждый раз, когда девушки остаются вдвоем.
— Какая же ты кошка, — тихо, на бархатных полутонах шепчет Белвезер и делает шаг вперед, застывая на губах Крейвен неприторной карамелью.
— Что ты делаешь? — Спрашивает Талли, чувствуя, как внутри нее бушуют резонансные чувства от одной только мысли о том, что она собирается залезть под один душ вместе с девушкой.
— Господи, ну что непонятного, помыть тебя собираюсь, а то скоро начнешь ногой за ухом чесать, — девушка смеется и снова целует, запуская пальцы под растянутую домашнюю футболку рыжей.
Крейвен тает, как пломбир под палящим солнцем, и позволяет себе расслабиться и полностью отдаться во власть теплым, мягким и нежным рукам.
Губы откровенно исследуют кожу на идеальном теле, и как только обе девушки остаются без одежды, Эби мгновенно затягивает девушку под струи горячей воды.
Талли никогда прежде не чувствовала себя таким образом. Она вся буквально сгорала в пламени неподдельных чувств и давно рвавшейся наружу энергии, преобразовывающейся из какого-то даже животного возбуждения. Талли сгорала в пламени собственной эйфории.
Эби чувствует, казалось бы, с усиленной точностью, и каждое касание отражается на коже взрывами миллиардов созвездий. Она давно хотела прикоснуться к Талли таким образом, но отчего-то никак не решалась действовать, хотя обе они не раз попадали в такую ситуацию, из которой можно было бы развернуть катастрофически горячую ночь.
Крейвен впивается руками в плечи Белвезер, когда та резко прижимает ее к стенкам душевой кабины, и после горячей воды контраст температур кажется настолько ощутимым, что тело рыжей мгновенно покрывается мурашками, а тяжелый ком внизу живота готов вот-вот расколоться надвое.
Эби сдается, когда слышит сдавленный гортанный стон, который тонет в поцелуе, и сознание отказывается функционировать, оставляя место инстинктам и эмоциям. Несмотря на неопытность, ее руки, кажется, прекрасно знают, что делать, когда брюнетка проводит кончиками пальцев по внутренней стороне бедра и чувствует жар, исходящей от рыжей.
Талли жмурится, кусает губы и цепляется за влажные волосы Белвезер, а та на секунду замирает и смотрит, как вода тяжелыми каплями скатывается по бледноватой коже и разбивается о пол, храня в себе только одно воспоминание — тепло Талли Крейвен.
Эби осторожно водит пальцами по ногам, по животу, пока наконец не надавливает на эпицентр скопления всех эмоций, и Крейвен вздрагивает как от мощного разряда тока, вжимается в девушку сильнее, жмурится и не может контролировать себя.
Белвезер действует быстро и резко, но в то же время с катастрофической дозой нежности. Она не знает, но отчего-то чувствует, как именно нужно сделать так, чтобы Талли было максимально хорошо. В какой-то момент она думает, что действует на инстинктах и это идет глубоко изнутри. Ей кажется, что в общем-то каждый человек в подобной ситуации знает, что делать, но все обретает смысл, когда, дойдя до грани, Крейвен чувствует, как на нее накатывает волна дикого наслаждения, и резко распахивает глаза.
Эби замирает, понимая, что на нее смотрит пара ярко-зеленых кошачьих глаз.
Когда они вылезают из душа, Крейвен лениво одевается, чувствуя, как ноги все еще немного дрожат, а Белвезер плетется на кухню и ставит на плиту чайник.
— Теперь ты еще больше похожа на кошку, — проговаривает брюнетка, когда рыжая становится рядом с ней и обнимает за талию.
— Ты о чем, детка? — Крейвен утыкается носом в плечо и оставляет россыпь влажных поцелуев на открытой коже.
— Твои глаза, Тал, они ярко-зеленые, — Эби резко разворачивается в ее руках и ловит любопытный взгляд девушки.
— А твои почти черные, — отвечает ей Крейвен, и в голову вдруг ударяет один очень очевидный факт, который она замечала в других, но никогда не замечала в себе.
— Что это может значить? — Эби наклоняется чуть ближе и замирает в нескольких миллиметрах от губ девушки.
— Что я самый счастливый человек в этом мире.