***
«До»
Каким должен быть человек, чтобы он мог описать себя словом «обычный»? Ничем не примечательный. Без цели в жизни. Без особых навыков и мыслей, которые бы были хоть сколько-нибудь важны. Кусок серой массы, навсегда застрявший в котле обыденности. Я была такой.
Каждый день — непрерывный цикл жизни, которая не менялась. Школа, дом, школа, дом, и в перерывах работа в поле с отцом, который иногда даже забывал о существовании меня как человека.
Я никак не выделялась среди сверстников, разве что была чуть более старательной на уроках, отчего всегда имела хорошие оценки. На самом деле среди своих одноклассников я была единственной, кто мог отличить Колумба от Магеллана.
Каждое утро начиналось с того, что я выходила на прогулку с Джимом. Большим псом, который появился, казалось, незадолго до меня, а засыпала я всегда под песни моего соседа, который выходил на балкон и играл на гитаре.
И во всей этой обыденности я ненавидела себя только за то, что мне приходилось быть такой же как все, а так хотелось новизны, хоть чего-то необычного.
В поисках новой лучшей жизни я сбежала в другой город, и что со мной стало? Я встретила тебя, и именно ты — причина всего, что случилось.
Встретить тебя было подарком судьбы, посланием ангелов, которые ни с того ни с сего вдруг решили обратить внимание на совершенно непримечательную девочку, которая всю жизнь пряталась за чёрной одеждой.
Ты была как гром среди ясного неба, и именно в тот момент я поняла, что отчего-то очень сильно люблю грозу.
Ты была чем-то необычным, особенным, будто бы даже космическим, и мне так отчаянно хотелось этой новизны, что я с головой бросилась в омут, не оставив самой себе ни единого шанса на спасение.
Влюбиться в тебе было прекрасно. Каждый раз я замечала отблески солнца на чуть бледноватом лице и терялась в тебе как в лучшем создании ангелов.
Каждый раз, когда я слышала твой голос, хотелось закрыть глаза и даже не дышать, чтобы ничем не перебить идеально светлые, бархатные переливы голоса с едва заметной хрипотцой. Я хотела слышать тебя в каждом мгновении. Я хотела, чтобы твоим голосом пели птицы. Я хотела записать твой голос на диктофон и неустанно переслушивать, как ты произносишь мое имя.
Каждый раз, когда я могла коснуться тебя, по коже будто бы пробегал мощный разряд тока, и я никогда не хотела переставать это делать, чувствуя идеальный шёлк кожи под дрожащими пальцами.
Когда я впервые поцеловала тебя, я перестала чувствовать себя отдельным человеком. Между нами будто бы возникла такая связь, о которой никому не известно.
Влюблённым всегда кажется, что они изобретают что-то новое.
Мы изобрели целый мир…
Любить тебя было опасно.
Когда ты приходишь к осознанию, что все становится более серьезно, чем раньше, становится страшно. Ты больше не отвечаешь только за себя. У тебя есть человек, без которого ты уже не можешь представить свою жизнь.
Ты стала разрушителем.
С того момента, когда я вдруг позволила тебе коснуться руками собственного сердца, ты каждый раз неустанно старалась разбить его, сама того не замечая.
Любить тебя было невыносимо.
Альтруистические порывы моей собственной души завели меня в непроглядные дебри. Тебе нужна была помощь, и я отдала всю себя на плаху ради того, чтобы тебе стало лучше.
Я раздроблена.
Я разбита.
Я сломана.
И все это я сделала с собой самостоятельно, руководствуясь только тем, что я люблю тебя и просто не могу по-другому.
И все мои разрушения — ради бархатного голоса, ради солнечной улыбки и глаз цвета самой синей лаванды.
Когда я больше не чувствую себя полноценным человеком, когда от меня остались только кожа и нерастраченные амбиции, я вдруг понимаю, что хочу рано утром нацепить поводок на Джима и выскочить на улицу, когда над городом едва зажигается рассвет. Я хочу уехать с отцом в поле и провести там весь день, прячась в зарослях дикой земляники. Я хочу уснуть под расстроенную гитару соседского мальчика.
Я хочу быть обычной, впервые за всю свою жизнь я действительно хочу быть обычной, и, знаешь, если бы у меня когда-нибудь спросили, хотела бы я снова встретиться с тобой, если бы у меня была возможность вернуться назад во времени, я бы с абсолютной уверенность сказала «я не знаю.»
***
Талли чувствует, как солнце бьет по глазам, и с грустью вспоминает, что вчера она забыла задвинуть шторы. На животе приятной тяжестью ощущается рука Эби, которая, в свою очередь, зарылась носом в разбросанные по подушке рыжие волосы и тихо посапывает.
Крейвен открывает глаза и широко улыбается. Она чувствует себя счастливой.
Рыжая тянется как кошка и практически мурчит, снова приводя затёкшее ото сна тело в состояние работоспособности. Эби, чувствуя движение, начинает ерзать и резко отрывает голову от подушки, нависая над Талли. Она сонная, ещё не совсем понимает, что происходит вокруг, только щурится от яркого солнца и медленно, тягуче целует, растворяясь приторной нежностью в руках солнечной девочки.
— Откуда зимой такое яркое солнце? — Спрашивает Белвезер.
— Ну, всякое бывает, детка, нам надо вставать, — Талли смеётся и пытается выбраться из плена цепких рук девушки, но та только сильнее прижимает ее к себе и оставляет дорожку сухих поцелуев на шее.
— Ну куда вставать? Ты время видела? Рано ещё! — Эби снова укладывает ее на кровать и тянется к губам.
— Отоспимся на каникулах, у нас через три дня заканчивается семестр и будет три недели на то, чтобы провести все время вместе, даже не вылезая из кровати, — Крейвен заправляет кончиками пальцев выпавшие тёмные пряди и широко улыбается.
— Звучит ну очень неоднозначно, детка, — шепчет Белвезер, снова втягивая рыжую в поцелуй, в то время как Крейвен резко меняет их местами и удобно усаживается на бёдра Эби.
— Я покажу тебе все свои навыки, но чуть позже, а пока давай вставай, — Крейвен коротко целует и спрыгивает на пол, в то время как брюнетка недовольно стонет и прикрывает лицо руками.
***
Сцилла едва ли в силах открыть глаза после вчерашнего вечера, когда ей пришлось провести больше четырех часов в непрерывных рыданиях и попытках осознать ничтожность собственной жизни.
Солнце игриво расползается лучами по белой палате и ласкает бледную кожу на лице. Рамсхорн морщится и замечает Раэлль, свернувшуюся на кресле и спящую. На секунду ее губы трогает легкая улыбка, и ей хочется схватить карандаш и бумагу, только чтобы запечатлеть этот идеальный фрагмент. Только если бы Сцилла умела рисовать. Только если бы Сцилла умела хоть что-то делать нормально.
Коллар ерзает и открывает глаза, сонно глядя на брюнетку и вымученно улыбаясь. Пытается подняться, но тело слишком затекло от неудобной позы, и она стонет, возвращаясь в прежнее положение.
— Ты могла бы лечь сюда, — тихо проговаривает Рамсхорн и разводит руками.
— Не хотела тебя будить, тебе нужно было поспать, — Коллар улыбается и все же находит в себе силы подняться и подойти ближе к кровати.
— Залезай, — шепчет брюнетка и двигается, позволяя девушке опуститься рядом, а потом утыкается носом в висок и прикрывает глаза.
У Раэлль внутри пустошь, от которой хочется полоснуть по венам и прекратить эти мучения. Она любит Сциллу, но складывающиеся обстоятельства гораздо сильнее ее, и неподготовленная к такой серьезной жизни Раэлль чувствует, как она рассыпается на куски и земля уходит из-под ног.
— Ты выспалась? — Спрашивает Коллар, и голос ее нещадно ломается, едва ли оставаясь в более-менее приемлемом диапазоне для восприятия.
— Да, мне ввели какое-то снотворное и я проспала всю ночь, — девушка щурится от солнца, которое прорывается сквозь окна, и сонно улыбается, едва касаясь губами шеи Раэлль. — А ты?
— Да, я проспала почти весь день, — блондинка проводит пальцами по волосам брюнетки и чувствует, как сердце с силой бьется о грудную клетку.