В эту минуту случилось нечто непредвиденное. Хейзел расплакалась, впервые за всё своё время пребывания в институте. Расплакалась без слёз, судорожно хватая ртом воздух, будто подавившись. Мартин молча наблюдал за её истерикой, подозревая, что причиной стал белобрысый кретин в инвалидной коляске, который катался по столовой внизу. Хейзел не смотрела в его сторону. Прижавшись спиной к скользкой стеклянной стене, она начала сползать вниз.
— Весьма театрально, — сказал Мартин, продолжая стоять над пациенткой. Ему не пришло в голову сесть на корточки, чтобы смотреть ей в глаза. — Минуту назад ты была готова размозжить голову об стекло. Тебя явно тянет к этому стероидному пижону. Только не говори мне, что это какие-то неземные чувства.
— Он может меня спасти, — проговорила Хейзел с трудом. — Он — моя последняя надежда.
— А можно без высокопарных ребусов? Мы, медики, люди грубые, прямолинейные. Последняя надежда у каждого своя. Для кого-то это пересадка костного мозга, а для кого-то десять сеансов лучевой терапии. Тебя, дорогая, может спасти только пересадка головного мозга, но это будет возможно не раньше, чем через тридцать лет. Нейрохирургия ещё не достигла таких высот.
— Кен скажет им, что я не виновата, — продолжала Хейзел, проигнорировав издевку. — Меня подставили. Я не пичкала его наркотиками в тот вечер, когда случилась авария. У меня их вообще не было.
Мартин ахнул ностальгически.
— То есть, тот косяк, который ты мне всунула в зубы у станции метро не в счёт? Он словно по волшебству возник у тебя между пальцами?
— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я всегда держала щепотку травы в пакетике, для себя, для случайного друга. Я никогда не занималась торговлей. Логан мне такого не доверил бы. Он малолеток не привлекает к этому делу. Раз Кен в сознании, он может поговорить с полицией. Моё дело пересмотрят. Меня выпустят. Кен наверняка не знает, что я здесь. Он мне столько всего наобещал в тот вечер. Ему не составит труда рассказать правду.
Игривый огонёк сверкнул в единственном зрячем глазу Мартина. Он чувствовал себя старшеклассником, снизошедшим до игры дошколят.
— Хочешь, я с ним поговорю?
На минуту забыла, что доктор Томассен служил тому самому извергу, по чьей вине она потеряла свободу.
— Да! — выпалила она, вцепившись смуглыми пальцами в подол белого халата. — Хочу. Прошу. Поговори с ним. А ещё лучше, приведи его ко мне. Устрой так, чтобы мы могли увидеться.
Мартин бесцеремонно вырвал халат у неё из рук.
— Я, конечно, не для того получал медицинское образование, чтобы передавать любовные послания между пациентами, но, думаю, корона не слетит. Так и быть, я выполню твою просьбу при одном условии.
— Что угодно.
Действительно, в эту минуту Хейзел готова была согласиться чтобы ей вшили печень обезьяны.
— Ты вернёшься к себе в палату, как хорошая девочка, и не будешь устраивать публичных сцен. В противном случае, я передам тебя в руки психиатров, и… «Полёт над гнездом кукушки» покажется тебе провансальским курортом.
Убедившись, что Хейзел выполнила его указания, Мартин спустился в столовую. Бывший капитан команды лакросс сидел у столика, повернувшись лицом к окну. На подносе медленно умирал омлет с беконом.
— Доброе утро, Хаузер, — поприветствовал его Мартин. — Я рад, что ты выбрался из палаты.
Кен кисло поморщился и развернулся на девяносто градусов.
— Ах, доктор Освенцим. Газовая камера готова?
— Сегодня тебя не удушат, не бойся. Твоя очередь не подошла. У тебя есть пара минут? Я хочу с тобой кое-что обсудить.
— Надеюсь, темой разговора будет меню в столовой. Одна и та же пресная гадость. Даже в университетской столовой еда была лучше.
— Ты хочешь вернуться в Темпл, не так ли?
— А тебе какое дело? Какого хрена ты сюда припёрся? Позлорадствовать что ли? Тебе, небось, в кайф, что ты стоишь, а я сижу в инвалидной коляске.
— Если хочешь, я могу сесть тебе на колени, — ответил Мартин невозмутимо. — Тогда мы будем на одном уровне.
— Что тебе надо?
— Я пришёл поговорить с тобой по-человечески. Твоим состоянием интересуется одна молодая особа.
Ухмылка озарила бледное, прыщавое лицо бывшего хлыща.
— Моим состоянием интересуется вся женская баскетбольная команда. Тёлки из Темпла ждут моего возвращения.
— Речь идёт о десятикласснице, которая сидела за рулём, в тот вечер, когда случилась авария.
Кен поморщился и нетерпеливо облизал губы, точно пытаясь избавиться от горького привкуса.
— Эта шлюшка по кличке Трюфель? Или как её там…
— Её зовут Хейзел.
— Эта мразь подмешала мне какой-то дряни в бокал. У меня потом чёртики перед глазами прыгали. У меня было такое нехилое психоделическое путешествие до самого Тибета. Думал, тронусь. Надеюсь, её упекли.
— Она находится с тобой под одной крышей.
Издав глухое рычание, Кен вцепился руками в поручни кресла.
— Охуенно… Значит, она видела меня в коляске? Ещё этого не хватало. Может, она ещё и фотку успела щёлкнуть?
— Не волнуйся, у неё больше нет фотоаппарата.
— Так какого чёрта она здесь? Она преступница или больная? Или и то, и другое?
Мартин вздохнул и облокотился на стол. Этот разговор уже вымотал его, а он ещё не перешёл к главному.
— Слушай, Хаузер, я не собираюсь становиться на чью-то сторону. Я не говорю, что кто-то прав, а кто-то виноват. Я просто пообещал передать тебе сообщение от неё. Девчонка надеется на твою помощь.
— Она охренела! Как я могу ей помочь? Она меня чуть на тот свет не отправила.
— У неё сложилось впечатление, — и не спрашивай, как оно сложилось — что вы с ней до сих пор друзья, а может даже и больше. Она свято верит, что ты можешь помочь оправдать её.
— Она реально охренела, — Кен хлопнул себя по загипсованной коленке. В его голосе уже не было возмущения. — Мне нечего сказать в её защиту. Я уже всё сказал прокурору. Да, я был настроен её трахать в ту ночь. От этого я не открещиваюсь. Она сама мне на шею повесилась. Мы с ней договорились поехать ко мне в общагу. До этого заскочили в какую-то забегаловку пожрать. Не люблю ебаться на голодный желудок. Да, мы с ней выкурили косяк. Было дело. Я же не знал, что она мне какой-то кислотной хрени подмешает. Она это провернула, когда я вышел поссать. Всё это в протоколе. Дело закрыто. Я не собираюсь менять свои показания.
— Всё ясно, — протянул Мартин, выслушав откровения спортсмена. — Не буду мешать тебе восстанавливаться. Доедай свой омлет, пока не остыл. К тебе скоро посетительницы нахлынут. Ты должен быть в форме.
— Честно говоря, я не желаю никого видеть, — буркнул Кен. — Хотя придётся, рано или поздно. Не могу же я до бесконечности притворяться умирающим.
— Не увлекайся игрой в смерть. А то действительно помрёшь.
***
Хейзел добросовестно просидела в своей палате несколько часов. В ожидании заветной встречи, она привела в порядок волосы и подкрасила глаза. Чтобы успокоить нервы, она представляла, как они с Кеном будут смеяться и материться, вспоминая это дурацкое недоразумение. Несомненно, он всё вспомнит и расскажет полиции, и этим всё поставит на свои места. Завтра в это время она будет на свободе.
Когда скрипнул замок в двери, Хейзел бросилась на постель, придав себе ленивый и соблазнительный вид. Пусть Кен не думает, что она ждала его весь день. К её величайшему разочарованию, доктор Томассен пришёл один.
— Не верю! — воскликнула она, сев на матрасе и прижав к животу подушку. — Так-то ты держишь свои обещания?
— Я не обещал устроить тебе встречу с Хаузером, — Мартин хмуро отклонил удар. — Зато я собрал полезную информацию. Надеюсь, это ответит на все твои вопросы и отобьёт дальнейшее желание преследовать его.
В руке у Мартина был конверт с печатью полицейского отдела.
— Дай сюда, — потребовала Хейзел.
Но Мартин не спешил выполнять её приказ.