- Я закрывал глаза - в моём случае, единственный глаз - на очевидное. А именно, причинy твоего прибывания здесь. - Голос его дрогнул, впервые за всё их знакомство. Хейзел ещё не видела хирурга таким взволнованным и сбитым с толку. - Я не убеждён … У меня с самого начала были сомнения. Мне очень многое казалось странным. Кусочки мозаики не сходились. А вернее, они слишком точно сходились.
Хейзел злобно усмехнулась.
- О, боги! Что-то в лесу сдохло. Наконец-тo, до кого-то дошло что я не виновна.
- Я не знаю чему верить, но я допускаю, что вся правда не в медицинской карте.
- Забавно. Когда ты повалил меня на койку, тебя не шибко волновалo, преступница я или нет. Вдруг я так ужасна, как меня выставили в протоколе? А что если меня обвинили несправедливо? Тебе было пофиг. Tебя в тот момент волновала другая острая необходимость. Ты как всегда применил удобную отмазку “Я врач, и криминальные детали меня не касаются.” Хочешь сказать, что теперь в тебе проснулась совесть? Ничего, что c лёгким опoзданием.
По мнению Хейзел, Мартин не испытывал должного раскаяния. Ей было бы приятно, если бы он покраснел или по крайней мере отвёл глаза. Но он держался так, будто его вины не было.
- Будь справедлива , - сказал он. - Я не следователь и не адвокат. То, чем я пришёл поделиться с тобой, всё это лишь домыслы. Hо я готов выслушать тебя.
- А ты готов пожертвовать сном? - спросила девушка, вздёрнув бровь.
- Мне всё равно не спится последнее время. Может, это и к лучшему. Я и так слишком долго спал.
- Если я открою перед тобой банку с червями, ты готов засунуть туда свою руку? Свою волшебную, бионическую руку.
- Я не думаю, что твой рассказ повергнет меня в шок. Я сам о многом догадываюсь. В эту историю замешан мой начальник. Он был у тебя в палате в ту ночь, не так ли? Это его кровь попала на простыню. У него не подозревают лимфому. Надрез у него на шее не от биопсии. У него к тебе какие-то … личные претензии, которым уже несколько сотен лет.
- Аллилуйя! - воскликнула Хейзел с неподдельным облегчением. - Ты освободил меня от необходимости сотрясать воздух. Теперь мне не нужно выставлять твоего обожаемого начальника в чёрном свете. Ты сам всё понял.
- Я не знаю что сказать тебе. Он таким не был раньше.
- Чушь! Он был именно таким. Пятьсот лет назад. С тех пор он мало изменился. Он сидит в своей колбе, массирует себе виски, сублимирует, а потом, бац, взрывается. А разбитые осколки летят в окружающих.
- Возможно, - согласился Мартин чуть-слышно.
- Не возможно, а точно. Я знаю этот тип. Такой весь прохладный снаружи, одевается в серо-угольные тона. Принимает пищу один, уткнувшись носом в какое-нибудь эзотерическое чтиво. Остальные проходят мимо, пялятся, перешёптываются, но не трогают его. Гений всё-таки. А потом какая-нибудь бредовая мысль попадает ему в мозг, точно спичка на сухой хворост, и всё. Туши свет. Его тоже жалко, что у него такой стремной вкус в женщинах. Hо мне-то от этого не легче.
- Я ему сто раз говорил завести любовницу, - простонал Мартин, сжимая голову. - Ну не хотел человек вешать себе на шею семью. Допускаю, что это сомнительное счастье не для всех. Чёрт с ним. Но для разрядки надо же держать кого-нибудь? Но нет же. У него какие-то ватиканские заморочки. Он не приемлет секс для здоровья. A я ведь знал, что застой тестостерона не приведёт к добру. Вот он и прицепился к школьнице. Думаешь, почему я дал тебе скальпель? Чувствовал подспудно, что он тебе может понадобиться.
Помолчав некоторые время, Хейзел облизнула нижнюю губу и спросила:
- А ты готов выполнить своё обещание?
- Какое обещание?
- Убить МакАртура. Или это было шуткой? - Увидав, как расширился глаз Мартина, Хейзел рассмеялась и задрыгала ногами под одеялом. - Не бойся. Я не прошу тебя укокошить человека, который нянькался с тобой пятнадцать лет. Небольшое извержение вулкана у него в голове не перечёркивает того, что он сделал для тебя. Прости. Мне не стоило тебя так дразнить. Ты попал в незавидное положение, выбраться из которого будет непросто. Я не хотела грузить тебя, но ты сам пришёл сюда. Ты завёл со мной этот разговор.
- Тебе нужно отсюда выбраться, - прошептал Мартин на выдохе. - Я не вижу другого выхода. Тебе нельзя оставаться под одной крышей с МакАртуром. Я согласен тебе помочь. Ты ведь на это рассчитываешь?
- У меня больше никого нет. Я тебя ни о чём не прошу, но если …
- Меня не надо просить. Я сам за это берусь. Тебя нужно каким-то образом отсюда вывести. Но это будет непросто. Для начала мне придётся снять с твоей лодыжки браслет, не привлекая внимания тех, кто за тобой следит. Я плохо предствляю себе это. Ведь я не инженер и не информатик. Затем мне придётся удалить спираль, которую я вживил тебе в сустав. А это ещё одна операция.
- Об этом не беспокойся, - ответила Хейзел, поглаживала многострадальный локоть. - Я не возражаю носить в себе частичку института до конца своих дней. Конечно, я больше не смогу пить спиртное и курить траву, и меня не примут ни в одну весёлую компанию, но это мелочи.
- А дальше что? - спросил Мартин, не мигая. - Ну, допустим, я чудом помогу тебе бежать. Тебя будут разыскивать. Думаешь, мой начальник оставит тебя в покое? А полиция? Ведь с тебя не сняли обвинений. Ты будешь беглой преступницей. Кто тебя укроет и до каких пор? Тебе придётся приобрести фальшивые документы.
В какой-то момент ему показалось, что Хейзел перестала его слышать. Судя по приоткрытым губам и блужающему взору, мыслями она уже была где-то в другом месте. Ему пришлось щёлкнуть пальцами у неё перед носом, чтобы вернуть её на землю.
- Я всё ещё здесь, - пробормотала она, вздрогнув. - Просто замечталась немного. У меня так давно не было союзника. Но послушай, наши пути должны разойтись. Иначе … иначе мы опять окажемся в одной могиле, как в прошлый раз.
Мартин сжал её сухие, горячие руки.
- Мы уже в одной могиле. Очнись. Этот институт одновременно и собор, и Монфокон. Как медработник, я всегда предупреждаю пациентов о возможных осложнениях. Я не могу обещать чудес. Мы должны быть готовы, что наш план не сработает. Я рискую всем - карьерой, свободой. Тем не менее, я готов. А ты?
Хейзел высвободила руки и принялась гладить его лицо, будто его последние слова пролетели мимо его ушей.
- А пластический хирург потрудился на славу, - говорила она, поглаживая его надбровные дуги. - Надeюсь, они помогут твоей подружке в клетчатой юбке.
- У тебя температура, - сказал Мартин измождённо, не в состоянии оторвать её горячие руки от своего лица. - По-хорошему, тебе надо проверить сахар в крови. Тебе что-нибудь принести? Кофе или аспирина?
- Спасибо, не надо.
- Но должно же быть у тебя какое-то исполнимое желание.
- Есть. Я хочу заняться любовью.
- Вот как … И с кем же, если не секрет?
Её ладони соскользнули с его щёк и легли ему на плечи.
- Есть тут один молодой хирург, доктор Томассен. Знаешь его? Ведь я люблю его. Скажи ему это, если увидишь. Только на этот раз пусть всё будет иначе. Он будет делать со мной то, что захочет, а не то, что ему велят учебники. А я … я обещаю, что не буду лежать на спине. Скажи ему это.
========== Глава 28. Кахилл, выручай! ==========
Персиковая улица
Лили сидела перед кофейным столиком, подпиливая ноготки, когда её мать ворвалась в гостиную, задыхаясь.
- Где костюмы твоего отца? Что ты с ними сделала?
- Пожертвовала на благотворительность. - Лили вытянула ручку на свет, любуясь своей работой. На безымянном пальчике, который не так давно украшал скромный алмазик Кена Хаузера, поблёскивал серебряный перстень с черепом, который ей подарил Логан из своей коллекции. - В армии спасения им были очень рады. Гуччи, Армани, Ив Сен-Лоран. Нечасто им в руки попадаются такие марки.
Эллен встала перед дочерью, частично загородив свет своей сухопарой фигурой.
- Лили Энн Гардинер, это самая чёрствая и нелепая шутка, на которую ты способна!