Пьяные банды врывались в синагоги и рвали в куски, топтали и грязнили пергаментные свитки Торы. В одной синагоге старый шамос[5], одетый в молитвенную ризу, своею грудью заслонил от осквернителей ковчег со священными свитками и был убит на пороге святыни. Весь день по улицам тянулись возы с ранеными и убитыми евреями к больницам, превращённым в полевые перевязочные пункты, но и это зрелище не заставило полицию остановить резню.
Русское общество, за единичными исключениями, нигде не вступалось за избиваемых; «интеллигентная» публика – чиновники с женами и детьми, учащиеся, адвокаты, врачи – спокойно гуляла по улицам и равнодушно, а порою и сочувственно наблюдала за ужасной «работой».
Москва. 1997–2005 гг.
У Евы оказалось бойкое перо, и она быстро проделала путь от внештатника до полноценного репортёра, а потом даже и обозревателя-аналитика. Её заметили.
Поскольку она не привыкла себе в чём-то отказывать, денег всё равно не хватало. И однажды, через несколько лет после начала журналистской карьеры, она изменила родному изданию с конкурирующим, где напечатала какой-то обзор под псевдонимом. Конкурирующее издание было идеологически противоборствующим родному, но Еву это не смутило. Она быстро поняла, что именно от неё хотят. Речь шла о событиях Второй чеченской войны. Их оценки государственниками и представителями «либерального» крыла были противоположны.
Еве было о чём рассказать. В Чечне она бывала. Именно там она познакомилась и подружилась с Николаем Симаковым. Николай, фотограф от бога, перебивался репортажными съёмками из горячих точек. За это хорошо платили. А деньги ему были ох как нужны: у него недавно родилась двойня.
Однажды в Чечне Ева попала в плохую историю. Её и Николая почти украли некие полевые командиры. Какие издания представляли журналисты, были они за свободу Республики Ичкерия или против шариатского государства, не имело никакого значения. Это был просто маленький и вполне легитимный бизнес. Николай тогда спас Еву и себя. С тех пор они крепко дружили. Ева перетащила Колю на постоянную работу в своё вполне платёжеспособное «обозрение» и дальше старалась работать с ним в паре.
А для своих новых работодателей Ева находила кучу доводов, в том числе и исторических, в зависимости от поставленной заказчиком задачи. Если либеральная интеллигенция видит в чеченцах борцов против режима – да ради бога, а если государственники хотят бороться против Исламского государства, тоже хорошо.
Её забавляла эта игра смыслами, выворачивание фактов наизнанку, калейдоскоп осколков добра и зла, который при встряхивании давал новую картинку – негатив предыдущей. Справедливость и несправедливость перемешивались ею в разных дозах и делали абсолютно убедительными для читателя все её доводы в зависимости от текущей идеологии издания. Она часто думала о себе как о проститутке, но не испытывала вины, скорее наоборот. Эта была малая часть её мести Тому, Кто отнял жизнь у её ребёнка.
По роду деятельности ей часто приходилось сталкиваться с фотографиями замученных людей с той и другой стороны, однако она не впускала ужас в своё сердце. Ничего личного, только бизнес.
Её сердце открывалось только во сне, когда приходила Мириам.
Часть вторая
Оружейный барон
Москва. 2006 год
Встреча
Их встреча случилась в конце июня. Ева устала. Долгая жара измотала её, как, впрочем, и всех москвичей. Но вчера она закончилась грозой и смерчем, и сегодня в воздухе было разлито озоновое благоухание. Гроза стала единственным радостным событием в Евиной жизни за последний месяц. Озон щекотал ноздри и противоречил ощущению бессмысленности, наполнявшему Еву от пяток до макушки. Надо было срочно изыскивать позитив, и, перебрав варианты, она остановилась на органном концерте. Не так уж много мест в Москве, куда не стыдно идти одной – и католический костёл как раз то, что нужно.