- Не о том думаешь. - Буркнул Ян, убирая подушку и выравнивая меня на кровати. Добавил, опять съехав на обращение в третьем лице, давно с ним такого не было: - Надо ее в угол поставить, как залечится. На сутки минимум, чтобы в приключения не ввязывалась.
Сочетание боли и радости в голове сходились волнами и хотелось противоположного - посмеяться и зареветь. Нольд вооружился ножницами и стал срезать одежду. Даже кеды надрезал по шнуркам и краю, чтобы вынуть ступни с меньшим сопротивлением. На обнаженку перед мужчинами мне было плевать.
- Твою ж Праматерь... Пигалица...
- Не все так плохо. Точно без Троицы обойдемся. - Нольд накрыл простыней. - Не буду тебя трогать, пока в сознании. Выжди. Стерпишь?
- Сказала же, все нормально... я выносливая. Только поите, воды много надо.
Потихоньку, маленькими глотками, я уговорила еще литр. На этот раз Нольд держал голову и наклонял горлышко, а Ян ушел звонить. Из-за двери слышался голос и отдельные слова. Что-то быстро решал, действовал, раздавая указания - то ли команде, то ли что-то по полицейским делам.
- У меня время вышло, надо ехать. Напарник на дольше не прикроет никак. Ночью вернусь. С аварией будет сложнее, но сделаю все, что смогу. Ева, кто выжил, сейчас в больнице - сбегут вряд ли. Опознаешь потом тишком, есть среди мужчин или нет тех самых, что устроили это все.
- Конечно.
- Спасибо, Ян.
- Ноль, за такое не благодарят. Я же не одолжение делаю.
Тот с усталой усмешкой кивнул, проводил, а когда вернулся, я попросила:
- Не сиди здесь, оставь одну. Мне так лучше будет.
- Хорошо. Мне все равно нужно съездить за всем необходимым.
Он уехал, вернулся быстро, но сразу не зашел, только еще через час - дал попить. А потом наклонился:
- Пора. Уснешь, а проснешься собранная. Я Инквизор, я знаю, как работает регенерат, все сделаю правильно. Не бойся.
И надавил под ребра.
Глава двадцать пятая
Когда я проснулась ночью, при свете маленькой лампы, то обнаружила себя чистой, голой и наполовину в "гробу". Больничные фиксаторы были как две колоды на ногах, заползали на бедро и часть живота полукоробкой, фиксируя подвздошную кость. Под спиной жестко, под головой, и плечи мягко зафиксированы скрученными полотенцами. Лежала почти распятая, прикрытая простынкой, только руки на свободе и шеей могла крутить.
Гудело, зудело и горело все так сильно, что поразилась - Нольд на самом деле идеально собрал кости. Регенератор работал бешено.
Одиночество было не долгим. Он зашел в комнату, сверившись с часами и подгадав пробуждение точно:
- Ты как?
- Как в печи. Через три дня встану. Я должна рассказать...
- Потом. Ева, на полу у кровати вода, бутылки с дозатором. Поставил так, что дотянешься. Я уеду сейчас, если не смогу вернуться днем, пришлю Троицу или Вилли. Не думай, что бросили, потом информацией обменяемся. Лечись.
- Договорились... нет, стой! Дай что шепну, пока не убежал.
Нольд в первую секунду шагнул на автомате, а во вторую секунду сообразил, что просьба дурацкая. И было забавно увидеть, как на лице отразилось воспоминание о такой же уловке старой Ханы. Некромантка заманила его для благодарного поцелуя поближе.
- Я не кусаюсь.
- Врешь. У меня на руке до сих пор след от зубов.
Подошел вплотную и наклонился. Мне было больно, но все равно хорошо и счастливо, и даже сонм пережитых смертей поблек. Захотелось дурашливо, даже по-детски, чмокнуть в щеку и сказать свое искреннее "спасибо". А Нольд, приблизив лицо, щекой не подставился... он тронул меня за шею и поцеловал в губы. Прижался плотно и горячо, с вдохом откровенного удовольствия.
- Говори, если на самом деле хотела что-то сказать.
Секунды немого молчания, и Нольд просто выпрямился и просто ушел, как собирался, оставив одну.
С организмом что-то творилось... по всем законам некромантии, из жизни, а не из брошюр Инквиза, я знала с какой скоростью залечивались легкие и тяжелые раны, сколько нужно дней на сращивание костей до полной прочности. А тут вдруг что-то не то. Не так. Я захлебывалась эндорфином, обезболивающим наркотиком, и огонь регенерата воспринимала как внутренний шторм. Вулканический, испепеляющий, но ничуть не мучительный. Он был сильнее в два, в три раза, и я могла сравнить - пережив прежде схожие травмы.
Я много пила. Вливала в себя почти без остановки литров пять за пять часов до утра, чувствуя, как мало потею и как киплю. А с рассветом отключилась. В какой-то момент, взглянув в сумеречно-розовое окно, выдохнула и закрыла глаза, провалившись в сон.
- Никуда ты ее не перевезешь, даже через два дня. Она останется...
- Ты рехнулся?
- Рехнулся!
Тишина. Разговор снизил громкость и из коридора слов стало не различить. Ян и Нольд старались, а злость с обоих сторон перевешивала необходимость осторожности. Сцепились в споре в квартире, а не на улице и не в машине.
- Ноль, я понимаю...
- Нет, и никогда не поймешь! Твоя ущербность лучший подарок - жить как человек!
- Гад же ты... сделаю вид, что не слышал. - Тихое почти рычание, несколько слов в полтона. И различила: - ...себя жалко, а ее нет?
- Я не смогу жить, Ян, если не попытаюсь...
Даже сквозь двери, сквозь толщу воздуха, почувствовала, сколько в выдохе было усталости и отчаянья. Не звонкого, с надрывом, а глухого и с самого дна. Ян притих так, словно в квартире все вымерло.