– Кажется, все.
– Плевать мне на то, что тебе кажется! Перечисли все, что знаешь точно.
Фалько вытащил портсигар и достал оттуда сигарету.
– Приеду в Танжер, не привлекая к себе внимания. Я – обычный, заурядный коммерсант. Войду в контакт с нашим агентом… – Фалько сунул сигарету в рот. – А, кстати, кто он?
– Наш человек? Каталонец, зовут Рексач. Хорошо устроен. Нормальный, я думаю…
– Доверять ему можно, я имею в виду?
– Как всем в нашем ремесле… Ну, дальше давай. Что будешь делать по прибытии?
– Свяжусь с нашим банкиром – его зовут Серуйа: он предоставит в мое распоряжение средства, отпущенные Ферриолем. С их помощью постараюсь подкупить капитана «Маунт-Касл». Не выйдет с ним – прощупаю его офицеров… – Он взглянул на адмирала, как смотрит отличник на учителя: – Правильно?
– Слушай внимательно, – адмирал воздел руку с трубкой. – На борту имеется политкомиссар. По фамилии Трехо. Опасный субъект. Коммунист, разумеется. Сволочь первостатейная. Представится удобный случай – в расход его.
Фалько, который, склонив голову, подносил огонек зажигалки к сигарете, улыбнулся равнодушно и жестоко. Шляпу он снял и положил на соседний стул, и солнце отблескивало на глянце его черных волос, посверкивало в серо-стальных глазах. В Группе Грязных Дел, как и во всей НИОС, «списать в расход» значило ликвидировать, так же как «выпотрошить» – подвергнуть пыткам. Ни то, ни другое не было ему неведомо и чуждо.
– Ладно, – сказал он, вольнее раскидываясь на стуле и с удовольствием выпуская дым. – Надо будет – спишу. А на подкрепление в случае чего я могу рассчитывать?
– Разумеется. В течение двадцати четырех часов с момента запроса. Доставят по воздуху.
– Мы не обговорили каналы связи.
– Я не хотел при Ферриоле. В Танжере есть английские, французские и наши телеграфно-телефонные станции. Но это не для тебя. Я пришлю тебе радиста из Тетуана. Все важное будешь передавать через это, – он показал на книгу, которую Фалько положил на стол. – Будем использовать как таблицу кодов.
Адмирал помолчал в задумчивости. Подали два бокала мансанильи и тарелку с двумя крокетами на закуску. Адмирал, спрятав трубку, взял один и откусил кусочек, но тотчас выплюнул, обжегшись:
– О, дьявол…
Он торопливо глотнул вина. Фалько хмыкнул сквозь зубы.
– Ничего смешного, – сказал адмирал.
Отпил еще, взглянул на улицу. Двое мавров-регуларес в тюрбанах и альпаргатах торговались с бродячим продавцом всякой галантереи. На том месте, где несколько месяцев назад, во время мятежа против Республики, погиб фалангист, стоял деревянный крест с висящими на перекладине четками и букетом сухих цветов у подножия.
– В ту же графу, может статься, – словно раздумывая вслух и чуть понизив голос, проговорил адмирал, – придется занести и капитана «Маунт-Касл», если он не согласится сотрудничать с нами.
Фалько взглянул на него поверх бокала:
– В самом деле?
– В самом, в самом. Даю тебе полную волю в этом отношении, но все же убедительная просьба – не заваливать город трупами.
– Понял. – Фалько сделал еще глоток. – Постараюсь обуздывать себя.
– Ну, смотри. – Адмирал подул на крокет и предпринял вторую попытку с ним совладать. – И помни, что у города – международный статус, а в Международной комиссии, кроме Испании и прочих, состоят еще Франция, Великобритания и представитель султана Марокко… Дипломатические скандалы нам не нужны. У каудильо от них изжога.
– Учту.
– Учти. Потому что ты мухлюешь и передергиваешь, даже когда раскладываешь пасьянс.
И взглянул на Фалько с какой-то непривычной для себя серьезностью. Тот спросил, что случилось, и адмирал неопределенно повел рукой. Потом как-то странновато улыбнулся.
– В том мире, где мы с тобой живем – довольно суровом, надо признать, – не могу представить себе, кто бы еще мог совершать жестокости и низости так естественно, как ты. Ты превосходный актер, отъявленный жулик и опасный преступник… Кажется даже, что кровь скатывается с тебя, как с навощенной поверхности, следов не оставляя.
Он надолго замолчал, словно осмысливая только что сказанное, и добавил:
– Естественность такая, что вызывает даже симпатию.
В голосе его звучала нотка восхищения. И даже нежности.
– Живешь в свое удовольствие, – договорил адмирал. – И начисто лишен того, что было так ненавистно древним грекам, – колебаний и неуверенности.
Фалько с безразличным видом рассматривал свой бокал. Подобного рода размышления он оставлял адмиралу. Где-то он вычитал или, может быть, услышал от кого-то, что чрезмерно дотошный анализ изменяет или даже уничтожает его объект. Начнешь раздумывать, убивать или не убивать, умирать или жить дальше, – и в конце концов будешь пользоваться презервативами в общении с такими женщинами, как Брита Моура. А это и само по себе, и в смысле стиля жизни – совершенно непростительно. В глазах Фалько мир был устроен незамысловато – естественное равновесие адреналина, риска, провалов и побед. Долгая и возбуждающая схватка. Короткое приключение между двумя вечными ночами.