– О господи, опять… – сказала Брита. – Не оборачивайся. Здесь этот болван Мануэл Лоуриньо.
Фалько тем не менее обернулся. За столиком среди друзей сидел загорелый красавец в смокинге. Все смеялись и пили.
– А-а, это здешняя звезда, дамский любимец?
– Он самый… Вы знакомы?
– Вроде бы…
– Он играет в водное поло, время от времени упоминается в светской хронике…
– А-а. Ну так и что с того?
– Это настоящий кошмар. У нас с ним была история – совсем коротенькая, но он принял это все чересчур близко к сердцу и не оставляет меня в покое… Помимо прочего, он еще и женат.
– Я тоже, – пошутил Фалько.
Брита вонзила ноготки ему в руки.
– Врун противный! Да кому в голову взбредет связаться с таким повесой!
Они направились к своему столику. Лоуриньо заметил их и уже не сводил глаз с Бриты. Фалько вытащил из ведерка со льдом бутылку «Боллинже» и обнаружил, что она почти пуста.
– Заказать еще?
– Нет, не стоит… – Брита открыла сумочку и стала пудриться. – Как только увижу его, мне уже вообще ничего не хочется.
– Так-таки и ничего?
Она захлопнула пудреницу и устремила на него взгляд женщины, уверенной в своем моральном превосходстве:
– Ты совсем дурачок или как?
Фалько посмотрел на часы. Потом руки его вспомнили ощущение ее тела под тканью платья.
– Ну что – мы уходим?
– И поскорей, пока этот идиот не испортил нам вечер.
Фалько подозвал официанта и расплатился, прибавив щедрые чаевые. Брита поднялась. В тот же миг встал и Мануэл Лоуриньо – он оказался высок и крепок – и направился к ним. Брита прошла вперед, не удостоив его взглядом. В отличие от Фалько, который чуть было на ходу не подмигнул ему в том смысле, что «не унывай, приятель, сегодня я, а завтра ты», но все же сдержался, потому что ему не понравилось, как смотрит на него португалец. А смотрел он так свирепо, будто во всем винил Фалько.
– Эй, – раздалось у него за спиной.
Запахло перегаром хорошего английского виски, а в перспективе – большими неприятностями. Фалько замедлил шаги, обернулся. Лоуриньо был почти на полголовы выше его.
– Слушаю вас, друг мой.
– Я тебе не друг, – процедил тот. – И я разобью тебе рожу.
Фалько вздохнул, покоряясь судьбе. И едва ли не примирительно.
– Вы меня, право, пугаете, – сказал он.
И двинулся следом за удалявшейся Бритой. В гардеробе получили ее пальто и его шляпу – сам Фалько был без верхней одежды – и вышли на улицу. Напротив подъезда стояли два такси и три фиакра. Фалько уже хотел было попросить швейцара, чтобы подозвал извозчика, но тут не столько услышал, сколько почувствовал за спиной шаги. Обернулся и в свете фонаря над входом увидел Лоуриньо.
– Ты даже не поздоровалась со мной, Брита.
Ах, чтоб тебя, подумал Фалько. Только этого не хватало сегодня вечером.
– Не желаю с тобой здороваться, – ответила она.
– Это неучтиво с твоей стороны.
– Оставь меня в покое.
Она крепче вцепилась в руку Фалько. В правую. Но он предусмотрительно высвободился.
– Я несколько раз тебе звонил, – настойчиво продолжал Лоуриньо.
– Мне много кто звонит.
Фиакр уже стоял у тротуара – швейцар расстарался. Но Лоуриньо опередил Бриту и ее спутника и преградил им путь.
– С-сука, – будто выплюнул он.
Фалько поморщился. Это, конечно, уже чересчур.
– Позвольте пройти, – сказал он, намереваясь проводить Бриту к экипажу.
– Он назвал меня сукой! – скандально воскликнула та. – Ты смолчишь?
– Садись в коляску. Едем.
Но тут опять вмешался Лоуриньо. Он стоял перед ними, опустив и чуть разведя руки, как готовый к схватке борец.
– Я тебя убью, – сказал он Фалько.
Тот тяжело вздохнул и выпустил руку Бриты. Твердо взглянул в нависавшее над ним лицо противника и проговорил раздельно:
– Ты в своей жизни еще никого не убил.
То ли тон, то ли выражение лица. То ли взгляд. Но в глазах Лоуриньо мелькнуло сначала удивление, потом осознание, потом опасение. Он отступил на шаг. Что-то он здесь не предусмотрел, и затуманенный алкоголем мозг пытался постичь – что же именно? Но продолжались его раздумья всего две секунды: больше времени Фалько ему не дал, сделав шаг вперед – тот самый, что уступил ему португалец, и с улыбкой широко раскинул руки, словно для дружеского объятия, устраняющего любые недоразумения. И одновременно, не переставая улыбаться – улыбка притупляет бдительность противника, – ударил его коленом в пах, отчего Лоуриньо сложился вдвое от неожиданности, а потом от боли. Тем не менее Фалько знал, что настоящее сокрушительное действие удары такого рода оказывают лишь через секунды три-четыре, а потому срезал путь к победе, ткнув португальца локтем в лицо. Тот упал на колени и со всхлипом втянул воздух, одну руку держа перед глазами, другой зажимая пах.