В дверях появляется большой черный зонт. Раскрывается, наклоняется к Еве и начинает крутиться – медленно, равномерно.
Вскоре зонт замирает и резко закрывается, оставив в воздухе мириады капель воды. Он немного отступает и стремительно мчится к Еве. Девушка успевает уклониться и крепко зажмурить глаз. Зонт останавливается прямо напротив Евиного глаза, и в ту же секунду и глаз Евы, и зонт одновременно открываются. Ресницы Евы касаются металлического навершия зонта. Ее искромсанные волосы поднимаются от ветра и остаются висеть в воздухе.
Всей кожей она ощущает, что зонт изучает ее. Ева ждет удара, и ее искромсанные волосы готовы растерзать металлические прутики и ткань зонта.
– Вспомни!
Голос идет будто изнутри. Мужской голос. Где-то в голове начинает звучать «В-в-в» и, словно продолжаясь над ее изголовьем, тянет ее за волосы. Ева снова напрягает слух: как и прежде – тишина. Зонт в нескольких миллиметрах от ее глаза крутится еще быстрее. Наверное, со стороны кажется, будто зонт вырос из Евиного глаза. «Чего он хочет, что собирается сделать?» – думает девушка, задыхаясь от тревоги.
Она чувствует, как лишается сил, ее тело слабеет, теперь уже и руки не двигаются.
Вспомнить? Но как? Что? Она пытается выговорить эти слова, но тишина снова вонзается ей в горло.
Зонт такой большой, что Ева больше ничего не видит. Он так близко, что ничего другого и не увидеть.
Мужской голос снова расщепляет тишину. Бархатный, ровный, спокойный голос.
– Вспомни.
На этот раз голос звучит в ее ушах и тянется до затылка. Все тело покрывается мурашками и холодеет. Повернуться невозможно, она только скашивает в сторону зрачок открытого глаза, но зонт магнетически притягивает его к себе.
Чернота зонта полностью занимает ее окоем. После нескольких минут обездвиженности Ева пытается отклонить голову назад и закрывает глаз. Еще через минуту неподвижности из молчания и мрака прорывается детский крик:
– Ева! Ева!
Ее зрачок расширяется, сердце бьется о грудную клетку. Глаз, как дымом, заполняется красными капиллярами. Она крепко ухватывается за постель, тело бьется в конвульсиях. Она вспоминает ребенка – его лицо, цвет глаз, узнает его голос. Потом вспоминает метро, где они впервые встретились. Ева безостановочно мысленно повторяет: «Артур!» Снова и снова. Она не хочет упустить появившуюся в памяти картинку, которая может снова затеряться, как прозрачный край скотча.
Зонт отступает. С потолка капают фиолетовые капли. «Это мои слезы», – думает Ева и видит, что среди капель зажигаются маленькие огоньки. Некоторые из горящих слез падают в ее глаз, и через мгновение девушка оказывается на знакомой городской улице. Вокруг горящие дома, деревья, кто-то валяется в конце улицы. Она знает, кто там упал, но изо всех сил отгоняет мысль об этом. Поворачивается и начинает бежать, но, как это бывает во сне, бежать становится невыносимо трудно. Все замедляется. Ноги увязают в горячем асфальте.
– Артур! – мысленно повторяет она знакомое имя.
Голоса в городе словно растянуты, искажены. Улица не кончается, лежащее на земле тело отдаляется. Ева уже в другом месте.
Станция метро «Еритасардакан» пуста, практически пуста. К Еве приближается мальчик лет шести-семи:
– Салфетки купите?
Она смотрит на розовые щеки, рыжие ресницы мальчика и улыбается:
– Куплю. Сколько нужно заплатить?
– Пятьсот. – Мальчик утирает нос рукой.
Ева берет две пачки, одну кладет в карман, вторую протягивает мальчику:
– Это тебе.
Несколько минут они стоят рядом, потом мальчик спрашивает:
– Дашь свой номер?
Ева удивляется:
– Ты что, хочешь пригласить меня на свидание?
– Н-е-ет, – смеется мальчик. – Хочу, чтобы у меня были друзья. Ты кажешься хорошей.
– Так сразу стал мне доверять?
– Я знаю, кому можно доверять, – обиженно говорит мальчик и снова утирает нос.
Появляется работник метрополитена. Он визжит:
– Сколько раз тебе говорили, мальчик, не показывайся здесь!
– Он со мной, – вступается Ева. – Это мой брат.
– Скажите своему брату, что тут не магазин.
– Пойдем, – обращается Ева к мальчику. – Пойдем поедим мороженого. Ты ведь любишь мороженое?