- Глупо будет умереть, на коленях, задыхаясь от кашля, – сказал он, посмеиваясь, когда дыхание более-менее восстановилось.
Ева не отреагировала. Она изо всех сил сдерживала подступающие слезы. Пистолет же становился все тяжелее и холоднее.
- Не знала, что убивать так сложно и неприятно…
Ник снова кивнул и сочувственно улыбнулся.
- Мне тоже не понравилось.
Ева вновь перехватила пистолет онемевшей правой рукой. Ник встал перед дулом пистолета. Он посмотрел ей в глаза, сглотнул и сказал:
- Я проклинаю тебя. Живи свободной, в мире, где нет справедливости.
Ева зажмурилась. Бесчувственные пальцы сдавливали курок. Притупленные нервные окончания передавали лишь лёгкое покалывание. Израненная рука, словно неживая марионетка, выполняла всё, что от нее требуют. Ничего не знала. Ничего не ощущала. Ничего не чувствовала.
Хлыстом ударил выстрел. Ева услышала, как упало тело, и развернулась, только после этого открыв глаза.
- Вот и всё… - Прошептала она. Затем вздохнула, бросила пистолет и добавила уже твёрдым голосом по общему каналу, - Война окончена. Мы победили.
Ева выключила связь и села на край крыши. Через некоторое время устройства Кармы отключили. Шкала прогресса на них даже не перевалила за половину.
Впервые за несколько лет Ева вдохнула полной грудью. Свободно и легко. Воздух пах гарью и кровью. Впрочем, также как и вчера. Разве что казалось, в нём появились нотки цитруса и мёда.
Хотя может быть воздух пах так всегда.
Глава 18 (эпилог)
Крис так долго топтался на месте, собираясь с силами, что ключи в ладони стали влажными от пота. Дом выглядел мёртвым, в окнах со стороны улицы не горел свет. Крис вздохнул и повернул ручку.
- Я… - “дома”, чуть было не сказал он. Но проглотив комок в горле, поправился, - Это я.
Ответа не последовало. Дом встретил его тишиной и холодом - кондиционеры не работали. Пустой коридор без отдельных дверей и окон вёл напрямую в пустую гостиную. На крючке бездыханным телом повисло одинокое грязно-серое пальто. Оно цеплялось складками за завязанный на узел ремень, словно висельник немеющими пальцами за верёвку. Воротник и полы его были влажными - Ева выходила на улицу утром, или в обед, когда моросил дождь.
Со второго этажа раздавался приглушенный голос Евы. Крис посмотрел на лестницу наверх, но всё же отвернулся и сначала пошёл на кухню. Заваленная грязной посудой мойка недовольно капала протекающим краном. Гору утвари венчала полная затхлой водой кастрюля. Пластиковые и картонные коробки из-под полуфабрикатов и лапши быстрого приготовления усеивали все горизонтальные поверхности, даже подоконники. Поморщившись, Крис огляделся, ища место, куда выгрузить из сумки овощи и мясо. Пришлось сначала расчистить от мусора стол и протереть его от пыли. Увлекшись рутиной уборки, Крис напевал себе под нос песню, что слышал в последней персональной выборке. Уже было, взявшись за посуду, он остановился и пробормотал:
- Чем я занимаюсь?
Крис выключил воду, вытер руки и решительно двинулся к лестнице на второй этаж, но замер у первой ступени, затем развернулся и пошел в противоположном направлении - к окну. Поочередно распахнул все шторы, подвязал их и проверил, что узлы находятся на одном уровне. Свет закатного солнца подсветил кружащуюся в воздухе пыль. Криштоф открыл окна на проветривание и, наконец, удовлетворившись результатом, развернулся к лестнице. Голос Евы приглушённо звучал со второго этажа. Крис поднялся наверх и, не давая себе времени на сомнения, открыл дверь в её кабинет.
Внутри было темно - плотные шторы не пропускали солнечные лучи, а единственная горящая лампа стояла на столе и освещала тёплым жёлтым светом только своё основание. Ева обеими руками держалась за планшет, на котором было запущено приложение для удалённой связи.
- Я хочу говорить с редактором, значит. - Потребовала она у своего невидимого собеседника на другой стороне. Крис не слышал ответа - он раздавался у неё в ушах.
Беспорядок в кабинете не прятался за тонкий слой пыли и разбросанные то тут, то там вещи, нет. Здесь он нагло развалился по всей комнате смятыми, грязными футболками, тарелками с засохшей едой, кружащимися над протухшей пиццей мухами, сваленными в кучи раскрытыми книгами, с заляпанными жиром и кетчупом страницами. Ева всё также не любила электронные устройства и использовала их только по надобности - судя по скомканным бумагам и изорванным черновикам своих статей.