Забегу вперёд, можно? Я захотела узнать, насколько то моё яркое представление было верным, правда ли, что в тесной одежде можно завянуть. Поставили мы с Кирой эксперимент. Одолжили одежду у самой худющей девчонки из нашей общаги. Джинсы надевала с мыленными по дедовскому способу ногами, а под живот пришлось запихать пакет с прокладками, а то он плоский у меня, одни джинсы, даже самые тесные, не стеснят. Кира с трудом застегнула мне сзади лифчёшник нулевого размера, практически без чашек, и я сразу ощутила, как гнутся рёбра при попытке вдохнуть. Сверху навертели на меня водолазку, она хоть и тонкая, но ведь облегает, чертяка, повсюду. Помните, как Гулливера лилипуты связали тысячей тонких нитей? Вот и у меня так: вроде ни в каком определённом месте давления нет, водолазка держит меня в мягких объятиях, но они — душащие, особенно при вдавленном животе. Ведь напоследок мне затянули ремень на джинсах, на последнюю дырочку застегнули на выходе. И оставили стоять одну в центре комнаты.
Чуть постояла на резерве после выдоха, чую, везде плотно всё. Сейчас не жмёт, только обозначает, как будет жать. Ну, пора вдохнуть. Живот сразу даёт сигнал: чур, не в меня, тут негде. Вздымается грудная клетка, но чуть, на сантиметр какой-то пустит воздух, как болят рёбра, кричат — вот-вот нас твой чёртов лифчик погнёт, а то и сломает. И — стоп вдоху. Сразу выдыхаю и начинаю экспериментировать, куда бы бедному… но крайне нужному мне воздуху податься. Вроде можно между лифчиком и ремнём, но там водолазка настороже, и так ловко она с верхом и низом взаимодействует, и лифчик прижимает, и на ремень налезает, и тоже жмёт, что никак воздуху не пройти. И рёбра вроде не ломит водолазка, а никак.
На мгновенье мелькнула мысль: если изнутри воздуху никак никуда, то и снаружи меня ничем не проймёшь, воздух только проверяет. Наверное, так чувствовали себя средневековые рыцари в надёжных доспехах. Или жучки в хитиновом панцире. Надёжно, безопасно… но дышать всё-таки надо!
Скорее выдыхаю и снова вдыхаю… пытаюсь. Немножко приноравливаюсь к мелкому дыханию, непривычно, но дышу-дышу-дышу. Да, только так и можно. Только так и даёт мой корсет жить и дышать.
Кира улыбается. Она-то всё это знает, через всё это проходила.
Вдруг чую — уставать стали грудные мышцы, сбился их обычный ритм, не успевают восстанавливать силы. Надо мышцам отходить. Паузы стали возникать между выдохом и вдохом, мимо моей воли. Через силы приходится вдыхать… ну, то есть сквозь всё возрастающую силу.
Мелькает детское воспоминание: набегалась на улице, в дом вбежала, еле разделась и бух на постель. Уже в сон клонит, устала. Но тут мама меня теребит: одежду сложи, игрушки убери, да и поужинать придётся. А я так размякла, так мне не хочется вставать… Иной раз прямо расплачешься, а не то буркнешь мамочке плохое слово, только чтоб отстала. Потом прощения просить приходится. Но и мама могла бы понять моё состояние, она же взрослая.
Или воспоминание попозже. Приду с дискотеки поздно, бух в постель. И тоже мама теребит, вставай, мол. Оказывается, уже утро. Блин! Не выспалась. Ох, как же медленно и через силу я встаю! Но против утра не поспоришь, в школу надо же идти.
Вот так и я теперь, как "мама" своих грудных мышц, растормашиваю их и заставляю что-то делать. Да не что-то, а то, что мне жизненно нужно! Ну, давайте же!
Не знаю, сколько времени заняли воспоминания, но уже нехорошо мне, не пора ли освободиться?
Тут Кира подходит, берёт меня сзади за локотки и говорит:
— Не думай о дыхании, пусть тело само о себе заботится, прочувствуй, как упакована, вторая кожа ведь у тебя, и формы все подчёркнуты. Представь, что на тебя смотрят восхищённые парни. На тело смотрят, на совершенное, но не обнажённое. Поняла? Ощути радость бытия.
И рада бы я дыхание "отпустить", да не получается. Облегание я, правда, постаралась прощутить целиком. Хорошо меня облегает, плотно. Как куколка бабочкина в коконе. И тут у меня в голове темнеть стало, как бывает иногда, когда быстро встаёшь. Закружилась у меня голова, да не просто закружилась, а так, что страх подступил. Вот вроде отпустило. Но вот опять… И так, знаете, тёмные промежутки стали усиливаться вплоть до полной черноты. И расширяться во времени, мысли куда-то из головы делись — наверно, чтоб кислород лишний не потреблять. И вдруг всё вокруг стало пульсировать, как на дискотеке: ярко-темно, ярче-темнее, и будто крутится всё. Кира, смотрю, движется скачками. Эх, да я же сознание на миг теряю!
Один, только один выход у меня — свалиться, пусть меня распакуют. И тут ноги сами стали в коленках подкашиваться, непроизвольно. Будто косточки мои быстро так размягчились и теперь я как варёная макаронина. Тогда я стала пытаться на ногах устоять и приказывать себе: "Стоять! Стоя-ать!" Страх стала стряхивать с себя, предвкушать погружение в глубокий сладкий сон.
Немного продержалась, вы знаете, даже дышать почти перестала, так утомилась вся грудь. И вот ухожу… да что там — уволакивает меня в тёмный промежуток с мыслью — всё! А вышла из него только на кровати, нагой (спасибо Кире!) и свободной. Раньше я говорила — свобода, свобода, а что это такое — только сейчас вот поняла.
Теперь мы с Кирой ещё и сёстры по ощущению новорожденности.
В общем, поторопила я фотографа, и отснял он выпуклости моей подруженьки в рекордно короткое время. А я руки ей назад отведу, чтобы бюст вперёд подался, быстро отойду, щелчок затвора, руки бессильно падают. И ноги я Кире расставляла, чтобы в такой позе могучую попку сняли, когда средний шов прямо-таки врезается в пах. И другие позы она еле-еле с моей помощью принимала.
Напоследок бросила взгляд: сидит водолазка на девке, как влитая, груди большущими грибами нависают, никаких кантов не видно. Джинсы вообще скафандром жёстким низ заковывают.
Быстро раздеваю я подругу, лишь кончается съёмка. Застёжка лифчика так щелкнула — как тетива лука, а ремень джинсов чуть не вылетел из гнёзд, лишь удалось выпростать язычок из дырочки. И как же шумно вздохнула освобождённая — будто крик крикнула. Задышала глубоко-глубоко, порозовела, отошла, в общем.
Дальше полагалось снять бюст в лёгкой, но глухой маечке. Снова напялила Кира тугой лифчик, но снизу надела я ей юбочку, живот хоть и обтягивающую, но позволяющую этим животиком дышать. И съёмка прошла легче, Кира сама всё делала. Но позы мои копировала, то есть те, что я ей до этого придавала. Мне не жалко.
Ещё вариант — с жакетом. С тем же, что раньше был и её на Зайца из "Ну, погоди!" похожей делал. Но тогда верхушки грудей жакетом покрывались и слегка прижимались, сейчас же эти чудовищные выпячивания не прижали, и они раздвигали декольте жакета, лезли через края, низами своими прямо-таки ложились на вырез, держал он их на весу — чуть выше, чем без жакета. А сам жакет плотно прилегал к остальной, плоской части грудной клетки.