— А як же.
— Давай. Мы здесь тоже найдем.
Пятого числа наш курс уезжал на картошку. Мне картошка не светила, потому что официально я был отозван на тренировочные сборы. В октябре первенство республики среди вузов, и от его результатов зависела не только зарплата тренеров. Есть результат — есть общага, стипендия, свободное посещение занятий. Виктор Семеныч, тренер борцов-вольников, собрал нас уже второго числа.
— Разожрались, значить? — оглядел он питомцев. — Ну что ж, с завтрашнего числа начнем.
И он показал кулак.
Сам Семеныч боролся еще недавно. Выигрывал турнир за турниром, готовился к Европе — и вдруг прободная язва. Поговаривали, что Семеныч прикладывался к бутылке и до язвы, и после. Но пропасть ему не дали, засунули тренером в университет. Иногда Семеныч выползал на ковер — и у нас глаза на лоб лезли. Весом не больше шестидесяти пяти килограммов, он разрывал тяжей.
— Тебя в каком месте ковра положить? — ласково похлопывал по плечу какого-нибудь здоровяка Семеныч. — Здесь будет удобно?
На пару часов наш зал арендовали милиционеры, отрабатывали приемы рукопашного боя. Как-то мы с ними в зале пересеклись, и один из них, мужик за сто килограммов, похвастался, что мастер спорта по дзюдо.
— Парашют цеплять будешь? — спросил его Семеныч.
— Чего? — не понял бугай.
— Если выйдешь против меня — начнешь летать, — объяснил Семеныч. — А ежли с парашютом, падать не больно.
Мужик завелся, побагровел, попер на Семеныча, как танк. А тому только и надо, чтоб завелся. Летал «мастер» над ковром красиво. Пикировал вниз головой. Садился от подсечки на тяжелую задницу. Описывал широкую дугу в положении прогнувшись. Шмякался на лопатки после «кочерги», броска через спину с захватом одной руки. Милиционеры хохотали как припадочные, чувство солидарности у них отсутствовало напрочь.
Да, Семеныч показал класс. Мы стали прислушиваться к нему, присматриваться. Словарный запас у него был не богат, зато «мельницы» и «вертушки» он крутил, как в кино.
— Давай, выиграй балл, — кивал он мне под настроение.
В спаррингах с ним я и понял, что такое настоящий борец. Гибкое тело, жесткие захваты, резкие подсечки, изумительное мышечное чутье. Этому нельзя было научиться, этим наделяла природа.
Я пыхтел, Семеныч поощрительно хмыкал, и временами у меня что-то получалось.
— Запомни, — показывал на состоящего из одних мышц парня Семеныч, — раз здоровый, значит, дурной.
Я запоминал. И убеждался, что корявые афоризмы Семеныча не подводят. Устрашающего вида противник на самом деле оказывался простым как репа.
— Сам лег, — удивлялся я.
— Раз здоровый, значит, дурной, — кивал Семеныч.
Отчего-то мне показалось, что за неделю пропущенных тренировок Семеныч меня не убьет. Кого-то ведь на ковер выпускать надо, думал я.
— Как провела лето? — спросил я Еву, когда мы остались одни.
— Нормально, — тряхнула она своей шикарной гривой.
— На юге?
— Пару недель в Крыму, а так Москва, Питер. До сих пор снится.
— Кто?
— Эрмитаж, — вздохнула Ева.
Я недоверчиво глянул в распахнутые глаза. Они смеялись, изучая. Передо мной стояла настоящая Ева, неподдельная.
— В Киеве приходилось бывать? — спросил я.
— В Киеве? — сразу забыла об игре Ева. — Я хочу в Киев.
— Если через неделю сбежишь с картошки, махнем в Киев. У меня там друг с яхтой.
— Конечно, сбегу! — прильнула ко мне Ева, замурлыкала. — Витечка, ты прелесть! А какая яхта, настоящая? И мы на ней поплывем? Слушай, как подумаю про картошку, жить не хочется. Дождь, грязь, холодина, кормят ужасно. Ты чудо, Витечка!
И чмокнула меня в щеку. То, что меня не будет на картошке, ее как-то не взволновало. А может, она и не догадалась об этом.
— Деканата не боишься?
— Папка справку достанет, — махнула рукой Ева. — Он и так меня не отпускал. Сказал, здоровье надо беречь.
Я осторожно провел рукой по выгнутой спине, и Ева не отшатнулась, лишь выдохнула в ухо:
— Увидят.
Я вбирал теплый запах волос, пьянея. Но сейчас у меня в руках была другая Ева. И которая из двух Ев мне нужна, я уже знал.
— Звони десятого утром, — легонько оттолкнула меня Ева.
Я кивнул головой, не отводя взгляда от полураскрытых припухлых губ.
— В Киеве, все будет в Киеве, — шевельнулись они.
От Семеныча я получил талоны на питание и помчался менять их на деньги. Буфетчица брала себе всего трояк из тридцати рублей, Семеныч сам же и подсказал, как избавиться от талонов. Кое-какие деньги у меня были, но для студента каждый рубль подарок.
Саня обещал встретить нас в аэропорту.