– 15 баксов.
Фрэн расплатилась, и они с Нилом ушли, уходя, Нил позвал меня вечером на пирс, и я открыла рот, чтобы отказаться, но почему-то согласилась.
Дверь за ними закрылась, но я осталась в помещении не одна. Я повернулась и, скрывая беспокойство, прямо посмотрела в глаза Роберту Голду.
– Ты дала ей книгу.
– Но, мистер Голд, я же и должна продавать людям книги…
– Да. Если они им нужны.
– Ну а если они не могут определиться? Что в этом такого, она попросила, я ей помогла. В конце концов, это же всего лишь книга. И я заработала нам 15 долларов.
Голд смерил меня тяжёлым взглядом.
– Разбираться в том, что натворила, будешь сама.
Глава 5. Всё иначе
Моя жизнь изменилась. Теперь я редко бывала одна. Днем ко мне всегда заглядывали Фрэн и Нил, они утаскивали меня на ланч. В лавку они больше не заходили, ждали снаружи. Я показала им свое любимое место, и мы каждый полдень проводили на гладком, нагретом солнцем камне. Фрэн и Нил размышляли о будущем, представляли, как им понравиться в колледже. Обоих приняли в Портленд. В будущем Нил планировал стать архитектором, Фрэн – экономистом. Они шутили: «Я буду рисовать дома, а Фрэн зарабатывать деньги, чтобы их построить». Я по большей части слушала.
Однажды я призналась им, что раньше частенько пела тут одна и Фрэн не рассмеялась, а предложила спеть дуэтом. Я согласилась и вышло неожиданно хорошо. Наши голоса идеально дополняли друг друга и с тех пор мы пели вдвоем, а Нил слушал нас, и казалось, в такие моменты уносился куда-то далеко. Иногда он подпевал и его сильный, низкий голос гармонично вплетался в общую мелодию.
Эти ежедневные встречи на камне – одно из самых счастливых воспоминаний моего сердца. Столько еще плохого, грязного и тяжелого случится в наших судьбах, но эти три недели июля 1994 года мы невинны, чисты, влюблены и полны радости и света.
По вечерам я теперь шла на пирс, где собиралась вся компания. Я поговорила с родителями, и мне разрешили эти встречи, только Па поставил два условия: я не пью ни при каких обстоятельствах и всегда возвращаюсь до 11. И каждый вечер кто-то из парней провожал меня домой. Иногда это был Ник, и тогда мы всю дорогу молчали, иногда Мартин или Генри, и мы смеялись до упаду, прикалываясь даже над фонарными столбами.
Но только когда со мной шел Нил, полчаса пути превращались в волнующее приключение. С ним я не зажималась от смущения, но и не испытывала потребности доказывать свою интересность. Мы болтали обо всем на свете, а иногда даже о том, чего на свете не может быть. Рассуждали одинаково серьезно о любви, дружбе и клипе «The Sign» Ace of Base, о семье и потусторонних силах, внеземных цивилизациях и нирване2. Казалось, что Нилу интересно со мной, так же, как и мне с ним и на один час в день я забывала, что он занят, что он чужой. Как-то само по себе вышло, что скоро отводить меня домой стал всегда он и все это воспринимали само собой разумеющимся.
Я страдала. Легко было любить Нила со стороны и приписывать ему разные замечательные качества, но невыносимо трудно оказалось находиться с ним и понимать, что он действительно такой: добрый, сильный, великодушный – и принадлежит другой. Я бы возненавидела Фрэн, за то, что она владеет им безраздельно, и мне бы стало легче, но и этого я уже не могла. Узнав обоих, я понимала, какой они были идеальной парой, совершенные во всем. Она так ему подходила, так гармонично смотрелась рядом! Я была влюблена в них обоих.
***
День, когда все изменилось, начался как обычно. Близилось время обеда, и я уже с нетерпением поглядывала на часы, ожидая друзей. Но пришла одна Фрэн. Она выглядела странно: всегда аккуратные золотистые локоны были потускневшими, под глазами залегли темные круги, лицо было опухшим и в пятнах, как будто Фрэн долго плакала.
Я растерялась: да, мы дружили, но до этого дня в нашей дружбе было много покровительства с ее стороны и восхищения с моей. И сейчас, видя слабость своего кумира, я не знала, как себя вести: расспросить ее? А вдруг она не хочет показывать вида? Попытаться утешить? А вдруг она посчитает это слишком фамильярным? Но Фрэн сама бросилась мне на грудь и зарыдала, вцепившись в рукава моего платья. Я несмело обняла ее. Не сразу, но я разобрала отдельные фразы: я люблю его, я не должна его любить, я не могу больше прятаться, Элли нас видела.
Я ничего не понимала.
– Фрэн, Фрэн, о чем ты? Причем тут вообще Элли?
Она отстранилась от меня, вытерла рукавом лицо и сказала внятно и четко:
– При том, что мы с Ником тайно встречаемся и сегодня утром она застукала нас, когда мы целовались.