Полюбовавшись на овал своего лица, которое было как две капли у матери моего теперешнего тела и если бы не цвет бровей, то меня бы не отличили от сестры близнеца Рей, я посеменил "будить" Аску и Мисато.
- НЕНАВИЖУ! - проинформировала меня Аска, стоило вынуть из ее рта кляп. На это я лишь хмыкнул поймал кончик ее язычка, вытягивая тем самым его наружу. Учитывая что девушка провела всю ночь с широко раскрытым ртом и мышцы сейчас ее очень плохо слушались - она не могла ничего противопоставить моим действиям. Да и связанные за спиной руки и веревочные кандалы тоже, как бы, не увеличивали ее подвижность.
- У тебя очень острый язычок, цундере, - спокойно ей сообщаю при этом легонько играя пальцами с этим самым органом. - Но все-таки не советую тебе меня злить. Я ведь могу кроме шалостей и перейти к более активным действиям.
- М... на... фхух...
- Мне нравятся твои стоны. Но иногда все-таки луче молчать. Это ясно, Аска? - я с силой сжал ее язычок и потянул его на себя, вынуждая все еще связанную девушку податься вслед за ним. - Будешь вести себя тихо и кротко - тебя заденет лишь краем наших забав... Ну а будешь выступать - примешь в них самое активное участие. Это ясно?
- Дха! - на меня яростно посмотрели, но дергаться при этом перестали.
- Вот и хорошо. Можешь идти в свою комнату. Там на столе лежат ножницы - ими можешь разрезать свои веревки, - и отвесив смачного шлепка по ее попке, переключил внимание на все еще лежащую у моих ног Мисато.
Она, в отличие от Аски, на которой было ее повседневное белье, была облачена в латексный наряд состоящий из закрытого купальника с небольшим вырезом в виде сердечка и совмещенного с корсетом на всё туловище, то есть и со стоячим ошейником-воротником. Еще в перчатки у которых не было даже намека на прорези для пальцев, из-за чего те были туго сжаты в кулачки в таких себе мешочках, а также ботфорты доходящие почти до самой промежности. При этом девушка была туго связана широкими кожаными ремнями, во рту был большой шар кляпа, а на глазах тугая повязка, а соски сильно сжимала пара зажимов соединенных цепочкой. - Мисато, встань на колени пожалуйста.
После этого я мог полюбоваться, как девушка, слабо извиваясь и то и дело всхлипывает или стонет, когда трется болезненно сжатыми сосками о постель. Но наконец, тяжело дыша, она выполнила требуемое.
Опустившись рядом с ней на колени на футон я обнажил ее грудь, которая и так почти выпрыгивала из выреза из-за тугости шнуровки корсета, и начал осторожно массировать ее соски, после чего резко снял с них зажимы. Мисато выгнувшись дугой протяжно застонала содрогаясь в сильнейшем оргазме. Зачарование на зажимах позволило ей провести всю ночь с этими украшениями ничего при этом себе не повредив, но прочувствовав от и до.
Осторожно сняв с ее глаз повязку, я полюбовался на ее расширенные зрачки и две тонких дорожки от слез, тут же заструившихся по ее щекам.
В пару движений перебравшись девушке за спину я обнял ее за талию и положил свой подбородок ей на плечико.
- Мисато, посмотри, - тихо шепчу ей в ушко, после чего прикусываю его мочку, вырывая девушку из ее болезненного оргазма.
Встрепенувшаяся Кацураги автоматически последовала моим словам и уставилась на зеркало, что я заблаговременно расположил перед нами. Ее глаза в очередной раз расширились.
- Посмотри на себя внимательно. Это есть ты настоящая. Ты была рождена не для войны. Нет, ты прирожденная рабыня. Посмотри в собственные глаза. Посмотри на то как реагирует твое тело на путы. Посмотри с каким удовольствием ты сжимаешь свои зубки на кляпе и с какой жаждой ты его посасываешь. Ты только что кончила от того, что тебе причинили боль...
Я шептал шокированной Мисато прописные для меня истины. А она... она боялась в это поверить.
- Понимаю. Для тебя это тяжело принять. Потому я тебе помогу. И продемонстрирую.
В между моих пальцев появилась та самая толстая игла, которой я совсем недавно прокалывал соски Рей. Теперь настала очередь и Мисато.
Поймать твердый как камешек сосок девушки и проткнуть его было секундным делом. Второй также не заставил себя ждать. Только в отличие от рей, Кацураги досталось другое украшение - платиновый штырь длинной в двадцать два сантиметра и диаметром в полсантиметра, он соединил оба соска, а небольшие шарики на концах, которые тут же были накручены - гарантировали, что штырь останется там где ему сейчас место. Как результат - между грудей моей пленницы появилась такая себе рукоятка, за которую удобно взяться рукой или что-то повесить. Очень специфическая игрушка. Очень возбуждающая и дисциплинирующая, так как заставляет реагировать на малейшее движение держащего "поручень". Даже цепочка между сосков не настолько жестко направляет рабыню. По себе знаю.
Погладив пленницу по голове я осторожно вернул ее груди под материал корсета-купальника, после чего немного поласкав ее беспомощное тело, надел прямо поверх него же пояс верности. Что гарантировало полную ее недоступность. А зачарования этого "украшения" решали все возможные гигиенические проблемы.
Очень хотелось оставить Мисато в таком виде - без возможности пользоваться пальцами, связанную и изнывающую от возбуждения. Но во-первых, ей надо было идти на работу, а во-вторых... я придумал кое-что не хуже.
Поэтому вскоре она была развязана и ей было разрешено снять перчатки и ботфорты. Только вот вместо них она получила свой "контактный костюм" полностью имитирующий ее повседневный наряд и кожу до закрытого высоким воротником свитера. Фактически только голова была не покрыта этим высокотехнологичным аналогом латекса. Пара внесенных настроек в его работу позволили ограничить подвижность ее ножек так, будто на ней была надета не только узкая юбка-карандаш до колен и ботильйоны на высоких каблучках, но и кандалы на лодыжках с цепочкой не более тридцати сантиметров.
Убедившись, что блокировка одежды на Мисато активирована, я отправил нашу бравую капитаншу на кухню завтракать. При этом не отказав себе в удовольствии полюбоваться ее дрожащими от высоты каблука и огромного возбуждения, замешанного на немалой толике боли, удовольствия, ножками.
Обнаруженная на самой кухне Аска, пребывала в глухом бешенстве, то и дело яростно зыркая то на меня, обряженного в тугой латекс наряда монашки, то на Мисато, чьи руки слегка подрагивали от возбуждения. Но ни слова малолетняя немка так и не сказала. А немногословная Рей, находясь сейчас в очень жестком бондаж наряде, да еще и обута в балетные ботфорты, старалась вообще лишний раз не двигаться - ее переполняло возбуждение. И она не хотела потерять и малейшей доли этих ощущений - уж слишком сильно повлияла на нее принимаемая химия.
А еще через полчаса мы разошлись. Мисато на работу, а мы втроем в школу.
Идя сзади чуть ли не печатающей шаги от злобы Аски я довольно улыбался, то и дело механически поглаживая себя по стянутому корсетом животику. Мы с Рей оба сейчас были под иллюзией и выглядели как обыкновенные школьницы.
На самом же деле я все так же был обряжен латексной развратно-беспомощной монахиней, а Рей - в латексную школьную форму. При этом ее руки были скованы в запястьях и локтях за спиной за кольца на перчатках. Иллюзия же показывала окружающим лишь то, что голубовласая девушка держит свой портфель за спиной и не более.
Также что у меня, что у Аянами, лодыжки были скованы короткими цепочками, звон которой слышали лишь мы... трое. Последнее неимоверно нервировало Аску, которая раз от раза вздрагивала, слыша этот перезвон. И именно эта ее реакция вызывала улыбку на моих губах.
Уже у входа в школу я встретился взглядом с Кенске. От моего предвкушающего взгляда парень как-то испуганно и одновременно радостно улыбнулся. При этом в его глазах на мгновение мелькнула знакомая мне безуминка человека, что нашел свое увлечение. И это было не увлечение всем военным, как многие подумают зная этого очкарика.