Власть, иногда самую безбожную, заслоняли Богом и говорили: «Всякая власть от Бога». Всякая ли? Как понимать слово «власть»? И насилие, и произвол, и деспотизм, и самая дикая тирания, все они выдают себя за власть. И что же, все они от Бога? Хозяйка публичного дома имеет власть над проданною ей девушкой. Малюта имел власть купаться в крови невинных жертв. И эта власть от Бога?.. Нельзя же кощунственно валить на Бога все преступления, зверства и кровавые расправы правительства. Когда апостол говорит, что власть от Бога, он разумеет не деспотизм и тиранию их. Насилие - не власть. Это извращение власти. Такой несправедливой насильнической власти не повиновались сами апостолы. Когда синедрион требовал от них действий, несогласных с их совестью, запрещал проповедовать Христа, то Петр и Иоанн сказали в ответ: «Судите, справедливо ли перед Богом слушать вас больше, нежели Бога?» - Деян. 4:19.
Византийское раболепное духовенство закрывало глаза на эти слова апостолов. В нем верность правящим властям была сильнее верности правде Христа. Где тут было нравственно возрождать общество и государство. Там действовали светские власти. Духовенство отошло в сторону, и свое пастырское учительство ограничило частною личною жизнью человека. Святости стали искать в иночестве, в одиночестве. Общество и государство были оставлены без христианского озарения. Жили и развивались посвоим юридическим и экономическим началам, чуждым духу Евангелия. Евангелию доступ к влиянию на общественные и государственные порядки был загражден. Творческая сила евангельской правды была оскоплена, обескровлена, обескрылена, засушена. Оторванная от жизни церковная мысль обречена была вращаться в мире отвлеченных догматов и сухих богословских споров, стала безжизненною, схоластическою. Принадлежностью к Церкви стало признаваться главным образом исповедание отвлеченных верований, о Боге умствовали, но в гущу жизни, в общественный строй, в государственные порядки Бога не вводили. Создался особый вид атеизма, атеизм практический. Безбожие не ума, а воли. На словах и в мыслях Бог признается, но жизнь, деятельность идут так, будто Бога в мире и в помине нет. Как будто Бог - только отвлеченное слово, пустой звук... Это все та же духовно оскопленная, нравственно обескровленная визан-тийщина, вытеснившая в церкви и заменившая собою христианства. Это торжество того страшного духа, который в пустыне искушал Христа. Победоносцевщина, византийщина с этим страшным духом, а не со Христом.
От Христа в победоносцевской церкви остались только слова, а содержание, понятия в эти слова влиты иные. Дух привит Церкви иной, не христианский. Христос и Евангелие в такой церкви не цель, не основная движущая сила. Они - средство, орудия. Средства к достижения иных, Христу и Евангелию чуждых целей. Евангелие даже не нужно такой церкви. Церковь эта так далеко отошла в своем содержании от Евангелия, что Евангелие служит ей живым и ярким укором. С Евангелием победоносцевская церковь только вынуждена мириться. Цель и главная задача этой синодальной церкви, что и в папизме: вместо Царства Божия - царство попов, царство правящих монахов, церковных князей. Оторванная внешним аскетизмом, своею монашескою мантией ото всех, самых даже чистых и светлых радостей мира, правящие монахи, сановники церкви ищут утешения во власти над отвергнутым им миром. Жадно цепляются за власть. В жертву этой личной, через церковь своей власти, они приносят все: и достоинство церкви, и свободу, независимость ее, и Евангелие, и Самого Христа... Идет на службу государству, лишь бы хотя вместе с государством править, держать все в своих руках. И держать их не нравственным влиянием, не обаянием призыва к Царству Божию, а внешним принуждением, насилием государственной власти... Это уже не царство попов, а царство попов состоящих на службе у государства...