Я не мог полностью отрицать этого. Она на самом деле обманула меня. Она все время была заодно с К. К.
«Я не могла говорить. Тогда, — написала она. — Теперь Дирка нет… Это он настаивал. Все время. У него была мания анонимности. — Она вопросительно посмотрела на меня. — Ты действительно этого не понял?»
Я не имел ни малейшего представления, о чем она говорила.
Десять-пятнадцать секунд она рисовала в блокноте каракули. Потом написала: «Кем был Дирк?»
— Дирк был твоим мужем.
Она вздрогнула, словно Дирк вдруг стал полтергейстом и воспользовался возможностью дать ей пощечину.
«Моим мужем? Почему ты так думаешь?»
Выражение неподдельного искреннего изумления не могло быть комедией.
— Это… я всегда воспринимал как данность. Кто-то мне сказал. А вы не были женаты?
«Женаты? Никогда! Это абсурд!»
Она покачала головой.
«Я тебе никогда не давала повода так думать».
— Извини. Я так понял. Видимо, это недоразумение.
Она еще помедлила, потом написала: «Задай себе вопрос, почему Дирк и я жили скрываясь?»
— Потому что вам больше нравились деликатность и скромная жизнь?
«Добрый, милый, наивный Бьорн».
Поток воздуха от вентилятора щекотал мою спину.
«Дирк ван Рейсевейк не был голландцем, — написала она. — Он был итальянцем. Его настоящее имя — Джованни Нобиле».
Джованни Нобиле…
Итальянский теолог. Демонолог.
— Я думал, что Джованни Нобиле был убит!
«Он хотел, чтобы все именно так и думали».
Я взглянул на нее.
И понял. Наконец.
Все понял. Глупый, глупый Бьорн.
Я посмотрел на ее красивое лицо, золотистый оттенок кожи, карие глаза.
— Ты — его дочь.
Она кивнула.
— Ты никогда не была его женой. Ты — дочь Джованни Нобиле.
Она кивнула.
— Ты — Сильвана.
Она продолжала кивать.
«Да, — написала она. — Я — Сильвана Нобиле».
И она стала рассказывать.
Она писала. Долго. Я читал ее историю — листок за листком.
Я прочитал о том дне, когда ее похитили рядом со школой. Как ее положили в гроб. Я читал о бесконечных часах, когда она была там в заточении.
«В гробу я потеряла способность говорить, — написала она. — Врачи ничего не могут объяснить. Папа водил меня к специалистам. Голос остался там. В гробу. Я не жду, что ты поймешь. Слова не идут из меня. Насчет паука — вынужденная ложь. ГРОБ сделал меня немой. Гроб!»
Мы смотрели друг на друга. Я ощущал поток воздуха от вентилятора и слабый аромат «Шанель № 5».
«Мы с папой бежали. Сначала из Рима. От полиции. От монахов. Все они охотились за папой. Полиция. Секта. Университет. Антиквар Луиджи. Мы прожили несколько недель у папиного друга в Орбетелло. Несколько недель в Градо. В Триесте. У папы много друзей. Людей, на которых он мог положиться. Они нам помогли получить новые имена. Фальшивые паспорта. Удостоверения личности. Украли у одного умершего. Голландца. В Амстердаме папе помог обустроиться один коллега».
— А твоя мама?
На лице боль.
«Она приезжала в Орбетелло. Тайно. Этого мама не смогла перенести. Мне трудно объяснить. Она не хотела вечно жить в бегах. Может быть, в отношениях между ними были проблемы. Не знаю».
— Но она разрешила папе увезти тебя?
«Она хотела, чтобы я осталась с ней. Вернулась в Рим. Папа сказал „нет“. Это было опасно».
— Понятно.
«Мама сказала, что она потом приедет. Когда все успокоится. Но этого так и не произошло».
— Что потом?
Моник долго смотрела в пространство. Как будто хотела у себя самой получить точный ответ.
«Итальянские власти объявили папу умершим. Много лет спустя. Мама снова вышла замуж. За своего начальника. Энрико. Родила двух сыновей. Я никогда не встречалась с ними. Моими сводными братьями».
Я подумал про собственную маму и своего сводного брата. Судьба Моник неким образом была связана с моей судьбой.
«Я встречалась с мамой пять раз до ее смерти», — написала она.
— Каким образом проект «Люцифер» нашел вас в Амстердаме?
«Наоборот. Это папа нашел их. Он никогда не переставал заниматься Евангелием Люцифера. Следил за развитием событий. В среде специалистов. В журналах. Спустя несколько лет он понял, что не только дракулианцы, но и международная группа исследователей ищет манускрипт. Устроил ловушку. И заманил К. К. — Она перевернула страницу. — Когда папа проникся доверием к К. К., то рассказал ему о себе. И отдал манускрипт, который оберегал начиная с 1970 года. Стал частью группы исследователей. Очень нужным человеком. Как ты».