И вот теперь мы сидели на горячем песке, с интересом наблюдая за разворачивающимся перед нами действом. Церемония проводилась не в Ред-Крике, а милях в десяти от него, подальше от чужих глаз. Вокруг простирались пески, и лишь большая груда камней нарушала привычный пустынный пейзаж. Аккуратно сложенная из крупных валунов горка возвышалась метра на два и, несомненно, являлась творением рук человеческих. Даже Джек не знал, когда она здесь появилась. «Очень давно, — пояснил он. — Много раньше прадеда моего прадеда». Именно эта груда камней должна была стать центром проводимого ритуала. Справа от нее на некотором отдалении был установлен большой обтянутый кожей барабан, за которым расположились четыре барабанщика. Возле них стояла группа певцов. Впрочем, барабанщики тоже не отказывали себе в удовольствии голосить во все горло.
Зрителей набралось человек триста всех возрастов, и Сью даже спросила Джека, не опустел ли сегодня Ред-Крик полностью? Индеец с улыбкой подтвердил, что в поселке осталась только охрана. Но если Сью и Рико уже примелькались большинству жителей резервации, то мы с Ником впервые за много дней выбрались на свет из дома Джека и очень переживали, как его соплеменники отнесутся к нам, незнакомцам. Однако люди вокруг оказались удивительно открытыми и радушными. С нами здоровались, нам улыбались, жали руки. Казалось, будто мы находились в кругу давних друзей, вот только не помнили ни их имен, ни их лиц.
— У нас есть легенда о монстре Чаквапи, — Джек Ворон решил заранее пояснить нам смысл церемонии. — Существует много духов и не все из них добры к людям, но Чаквапи превосходит их всех злобой и коварством. Он словно вобрал в себя худшее, что есть в этом мире. Чаквапи бродил в пустыне по ночам, словно голодный волк, выискивая все новые жертвы, а днем укрывался в тайном убежище, потому что при свете солнца терял силу, становясь уязвимым. И вот однажды некий шаман, чьим духом-покровителем была Ящерица, случайно обнаружил тайное убежище Чаквапи. Это была пещера, и то, что шаман узрел внутри нее, страшно напугало его. В едва пробивавшихся внутрь лучах солнца он увидел тела нескольких людей, раскиданные по всей пещере. Посреди них восседал перепачканный свежей кровью Чаквапи, пожирающий очередную жертву. С телом человека, но с полностью заросшим шерстью лицом, монстр представлял ужасающее зрелище, и шаман в страхе со всех ног помчался прочь. Чаквапи не стал преследовать его, потому что не мог находиться днем снаружи, где жар солнца испепелил бы его. Шаман добрался до соплеменников, рассказал им о случившемся, и все племя в ужасе похватало свой скудный скарб и бежало подальше от жилища жуткого монстра. Люди были испуганы, они не знали, что делать, опасаясь, что Чаквапи начнет мстить им. Но той же ночью шаману пришло видение. Дух Ящерицы явился к нему. «Не бойся, — сказала ему Ящерица, — я научу тебя колдовской песне, которая поможет схватить дух Чаквапи, и ритуалам, которые лишат его Силы. Если вы будете правильно следовать церемонии, Чаквапи никогда больше не сможет навредить вам». Ящерица велела шаману собрать в пустыне камни и возвести из них ловушку для духа Чаквапи. Именно ее вы видите сейчас перед собой, — Джек указал на нагромождение камней. — С тех пор шаманы моего народа каждый год исполняют эту священную церемонию, чтобы дух Ящерицы отвратил беды и даровал людям радость и благоденствие.
— А ты сам веришь в Чаквапи? — с интересом полюбопытствовала Сью.
— В пустыне много странных вещей происходит, — уклончиво ответил Джек.
— И все же? — профессия Сью давала о себе знать, в ней снова проснулся историк.
— Люди моего народа по-разному относятся к этому. Кто-то верит, а кто-то нет. Но это старая племенная традиция, а мы не хотим растерять наше прошлое, нашу культуру. Мы хотим остаться самими собой, не отвергая при этом благ цивилизации.
Увлеченные разговором, мы не заметили, как появился шаман. Он шел к камням, потрясая зажатой в руке трещоткой в такт барабанному бою. Голову его украшал небольшой головной убор из выкрашенного в желтый цвет орлиного пуха, а тело покрывала белая, доходившая до щиколоток рубаха без рукавов. На ткани ее от шеи до пояса по груди тянулась красная полоса с небольшим треугольником в верхней части ее, пересекаемая двумя короткими полосками на равном расстоянии друг от друга. Не переставая потрясать трещоткой, шаман затянул священную песню, обходя вокруг груду камней.
Сью вдруг тихонько вскрикнула. Я обернулся, глядя на нее. Девушка сидела, прижав ладонь ко рту, не отрывая изумленных глаз от шамана.