ДЕТСТВО ИИСУСА
Мария не могла нарадоваться на сына. Был он весь в своего отца Юлиана — такой же кудрявый, светловолосый, с невинными голубыми глазами. И нос у него был прямой, продолговатый, без обычной иудейской горбинки. Мария часто радовалась, что Юлиан вовремя исчез из Назарета, ибо сходство Иисуса с ним было столь разительным, что каждый мог бы построить на этом любую фантазию, включая и ту, которая бы совпала с действительностью. Ведь не зря же злые языки придумали поговорку: «Не в мать, ни в отца, а в проезжего молодца».
Был Иисус, вдобавок, мальчиком смышленым. Шалить не любил, с погодками не знался, а больше читал всякие книги. Научился он читать лет семи от роду, благодаря практически безграмотному отцу своему Иосифу. Тот любил читать и перечитывать тору, водя пальцем по строчкам и бормоча себе под нос. Сначала любознательный малец, подглядывая через его плечо, потом стал садиться рядышком и следить за отцовым пальцем и вслушиваясь в его чтение вслух. Когда мальчик вдруг терял нить, то останавливал отца и просил повторить только что прочитанное. Вскоре Иисус читал уже намного лучше отца.
Иосиф боялся и любил сына. Он боялся его как сына Божьего, потому как не во всем и не всегда был согласен с Господом. Любил же он Иисуса, как родного, как первенца своего, хоть и зачат он был не им, а Святым Духом.
Да и то правда: тот ли отец, который родил ребенка, или же тот, который с ним нянчился, играл, учил его нехитрым житейским правилам, сидел у его колыбельки во время болезни? Особенно часто вспоминал Иосиф, как едва не погубили они с Марией своего первенца, когда бежали в Египет от Ирода Великого.
Мария, держа запеленатого сына, ехала на осле, которого Иосиф вел за уздечку. Шли они, в основном, вечерами и по ночам, когда не палило немилосердное солнце. Днем же отсыпались под развесистыми ветвями случайно попавшей одинокой чинары или же где-нибудь на дне балки в тени густого кустарника.
И вот однажды, когда Мария, только что покормив сына грудью, положила его на травку под кустом каких-то диких ягод, а сама стояла рядом с Иосифом, отвернувшись от младенца и вытирая свои сосцы, Иосиф заметил, как с кустов свесилась змея и потянулась к личику малыша. Он замер, боясь пошелохнуться, ибо знал, что напуганная змея может сделать любое непредсказуемое действие. Вдруг Мария повернулась, увидела страшную картину, и ужас отразился на ее лице. Она уже собралась закричать и броситься защищать сына — плоть от плоти и кровь от крови ее. Но Иосиф молниеносно схватил ее, зажав ей рот, и они оба застыли.
Змея, тем временем, зловеще высовывая свой раздвоенный язычок, будто обнюхивала младенца, который не шевелился, ибо был туго спеленат и тихонько посапывал. Змея слизнула несколько капелек молока с губ младенца, убедилась, что больше поживиться нечем, и благополучно исчезла в тех же кустах.
Мария потеряла сознание и обмякла в руках Иосифа. От переживаний у нее пропало молоко. Младенец без материнского молока начал буквально на глазах сохнуть… Сначала он плакал от голода, но через два дня совсем притих. Иосиф и Мария почти бегом бежали вперед. Куда? Они не понимали, куда. Просто движение было лучше, чем пассивные мучения от безысходности. Но тут вдруг — о радость! — они увидели на горизонте какое-то селение, потом услышали блеяние овец и мычание коров… Они и сын их были спасены!
Потратив несколько серебряных монет, Иосиф купил молока Иисусу и немного еды для себя и Марии. С густого козьего молока Иисус крепчал час от часу. Правда, его мучил животик, и Мария постоянно нежными круговыми движениями поглаживала его тельце.
Они были спасены вдвойне: они не только спасли сына от голодной смерти, но и сами были спасены — земля, в которую они пришли, была Египтом.
Пожалуй, это был самый страшный случай в их жизни…
Мария проводила все свое свободное время с сыном. Она исподволь внушала ему мысль о его высоком предназначении. Она часто называла его «мой сын Божий». Когда мальчик спрашивал, почему она его так называет, Мария отвечала ему, что она зачала его от Бога. Иисус этого долго не понимал, спрашивая: «А кто же тогда мой папа? Значит Иосиф мне не родной отец? А кто такой Бог? Почему он никогда не навещает меня, если он мой отец?»
Мария ответить на все эти вопросы не могла. Она только повторяла одно и то же: «ты — сын Божий». Вскоре Иисус к этому привык и перестал задавать вопросы. Ну, и правда, что толку спрашивать: а почему солнце светит? а почему в небе звезды? а почему вода жидкая? Что на это могут ответить? Только — «потому, что»!