Потеряв единственного сына, одна женщина была убита горем и обратилась к Будде за помощью. Будда не знал, как ее успокоить, как ей объяснить, что смерть есть неотъемлемая и неизбежная часть жизни: ведь все, что родится, — все умрет рано или поздно. Как можно утешить бедную мать, если только не спокойным объяснением неизбежности произошедшего. Да, это не поможет горю, но успокоит. Тогда Будда сказал, что оживить ее сына он сможет только в одном случае: пусть женщина принесет ему горсть горчичных семян, которые ей дадут в той семье, где никто никогда не умирал. Мать задумалась и поняла, что хоть горе ее и безгранично, никто не избавлен от подобного горя — такова жизнь. И она смирилась с неизбежным.
Однажды Будда отослал из общины одного из бхикшу за то, что тот отказался признать, что поступил плохо. Не все одобрили за это Будду: ну, подумаешь, велик ли грех? На что Будда сказал: «Есть два плохих поступка: не просить прощения после свершенного греха и не прощать того, кто кается в свершенном».
— Идея покаяния — как очищение от греха! — подумал Иисус. — Ведь в каком-то смысле покаявшийся грешник для проповедника дороже сотни праведников. — И тут же сам себе ухмыльнулся. — К тому же, какой же проповедник любит праведника, который праведнее его самого?
Победа над страстями делает человека миролюбивым, щедрым, сострадательным. «Никогда ненависть не прекращается ненавистью», — говорил Будда своим ученикам. — «Ненависть можно преодолеть любовью, зло — добром, жадность — щедростью, ложь — правдой».
— Любовь к окружающим — это высшее, что дано человеку. — Подумал Иисус. — Любовь к себе — это инстинкт, любая тварь любит себя, борясь за жизнь. Любая тварь Божья любит и своих детенышей — свое продолжение в этом мире. Но любить ближних своих дано только человеку, и он должен творить это богоугодное добро. И опять же, важно хорошо и афористично высказать эту мысль: Возлюби ближнего, как самого себя!
Будда оставил своим последователям Панча Шила, как назывались его пять заповедей: не убивай; не пьянствуй; воздержись от похоти; не кради; не лги.
— Как похожи эти правила на заповеди Моисея! Ну, да это и не странно: для того чтобы люди выживали в обществе, нужно, чтобы они взаимно придерживались этих правил, ибо тогда каждому будет хорошо. Поступай по отношению к другому так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой — это же так очевидно! Будда говорил еще, что «хорошо сказанное слово человека, который не следует своему же слову, столь же бесплодно, как прекрасный цветок, лишенный аромата».
— Слишком витиевато… Нужно попроще. — Подумал Иисус. — Почему бы не сказать это так: «Не по словам, а по делам вашим судимы будете».
Будда дожил до глубокой старости. Когда ему было уже больше восьмидесяти лет, тело его вдруг начало сохнуть и буквально уменьшаться в размерах, он предрек себе смерть через три месяца. Его последние слова были: «Бхикшу, братия мои! Все сущее преходяще. Пекитесь о своем спасении!»
— Да, спасение души — это должно быть главным в новой религии. — Размышлял Иисус. — И смирение. Бунт никогда никому ничего не давал. Значит, Единый Бог, Царствие Небесное, нетленность души и служение Богу — вот краеугольные камни нового моего храма…
Иисусу исполнилось двадцать девять лет… И вот через несколько месяцев, перед новым годом по восточному календарю он отправился обратно, домой. Настало время выполнять свое предназначение…
Часть 3. Деяния
ГЛАС ВОПИЮЩЕГО В ПУСТЫНЕ
Ходил в те дни в пустыне Иудейской некто Иоанн, которого многие даже почитали за Пророка, поскольку он проповедовал и крестил людей. Было у него два прозвища: «Креститель», потому как он крестил людей в реке Иордане, и «Предтеча», поскольку он все время пророчествовал, что грядет Мессия, а я — лишь его Предтеча.
Проповедовал Иоанн Креститель в пустыне, поскольку из городов его нещадно гнали: вещал он громко и монотонно своим противным скрипучим голосом, что выводило из терпения усталых горожан. Ведь и без того у них голова болела от ежедневных хлопот и неприятностей: то воды не хватает, то с хлебом перебои, то вдруг подать какую власти римские неожиданно возложат на обессиленные людские плечи.
Словом, не до краснобайства пророческого было рабочему люду. Посему Иоанн обитал за городскими стенами, блуждая по пыли и вещая свои пророчества оттуда. Его так и прозвали — «Глас вопиющего в пустыне».