— Зло может породить только зло, — говорил Иисус. — Тот, кто сделал зло по неведению — заслуживает снисхождения и прощения. Отмщающий же творит зло сознательно, а посему это грех. Добро же порождает добро. Творите добро, делайте людей счастливыми, а тем вы сделаете счастливыми и себя!
Среди толпы слушавших Иисуса в синагоге оказался молодой человек: темноволосый, нос с горбинкой, как у степного орла, умные, пронзительные, по-еврейски грустные глаза. Он слушал речи Иисуса особенно внимательно, подавшись вперед, словно боясь пропустить и единое слово.
— Но, равви, — спросил молодой человек, выбрав удобную минуту, когда Иисус сделал паузу, чтобы омочить пересохшие губы водой, — что есть добро? Ведь зачастую добро для одного оборачивается злом для другого. Ведь добро и зло — две половины одного целого. Ведь не может быть компаса, у которого оба конца стрелки указывают на север! Без зла мы не будем знать, что такое добро!
Понравился Иисусу этот юноша. Он очень уважал тех, у кого есть свое мнение. Именно такие люди, когда они уверуют в идею, становятся самыми преданными последователями этой идеи. Именно они позволяют этой идее сохранять свою первозданную чистоту и развивать ее в должном направлении.
— Ты прав, друг, абсолютного добра нет. И трудно провести границу между добром и злом, потому как граница эта у каждого своя. Но тем не менее, ты сам понимаешь, что есть добро, даже если ты и не можешь сформулировать этого словами.
— Еще, учитель, — продолжал юноша, — ты говорил нам о непротивлении злу. Разве это правильно? Разве можно отдать без борьбы отчий дом, позволить врагу надругаться над своими близкими? Я согласен с твоим тезисом «не убий» в общем, но если ты убил врага, защищая своих детей, разве это грех?
— И здесь ты прав, незнакомец. В мире вообще нет абсолютных истин, которые верны всегда и при любых обстоятельствах… Но разве не ясно, что я говорю? Различи для себя добро и зло, любовь и ненависть, милосердие и жестокость, а поняв, что хорошо тебе, твори и для других то же: делай добро, люби ближнего, будь милосерден…
— Еще, учитель, ты говорил о справедливости… Что есть справедливость? Разве справедливо, чтобы все работали наравне? Ведь есть больные, есть калеки, есть старые — они не могут работать как здоровые. И если здоровый несет больший груз, чем хромый, то это справедливо. А если все будут получать одинаково, разве это правильно? Одному напитать тело нужно много, а для второго и малое уже кажется большим.
— А я и не собираюсь всех стричь под одну гребенку. Ты, наверное, слышал греческую притчу про Прокрустово ложе? Так ведь то ложе почти для всех — пытка! Я говорю о добре и милосердии — понимай это по-своему, а я буду понимать по-своему. Но как бы ни разнились наши понимания, в конце концов мы придем примерно к одному и тому же: надо, чтобы сытый делился с голодным, чтобы богатый не забывал бедняка, чтобы сильный помогал слабому. Иными словами, подумай обо всей людской общине, как об одной семье: ведь в семье, конечно, в хорошей семье, не возникают вопросы, которые ты задавал мне. Взрослые пекутся о младших, здоровые о больных, сытые о голодных. А как? Это люди все чувствуют своим нутром, безо всякой возвышенной философии…
По окончании этой беседы — проповедью в обычном смысле слова это было назвать нельзя — Иисус обратился к молодому человеку:
— Как тебя зовут?
— Иуда… Иуда Искариот. Искариот — это мое прозвище, потому что я из иудейского города Кариаф-Арба, что южнее Хеврона.
— Знаю, знаю. Я там бывал… А не мог ли я тебя видеть ранее?
— Возможно… Я давно уже хожу за тобой, учитель. Мне нравится многое из того, что ты говоришь. Я ведь и спрашивал тебя для того, чтобы убедиться, что мои мысли совпадают с твоими…
— А хочешь присоединиться к нам?
— Если это возможно… Я с радостью бы пошел с вами!
— Ну, значит, договорились!
Иисус был рад новому ученику: наконец-то появился умный и интеллигентный оппонент. С таким можно обсуждать любые вопросы, и он будет не просто внимательно слушать, но и возражать, задавать вопросы, высказывать свое мнение. А что может быть лучше такого общения, когда идеи только формулируются, когда цель еще до конца не ясна?
С тех пор Иуда стал ближайшим сподвижником Иисуса и большим его другом. Особенно Иисусу нравилось, что Иуда без стеснения, хотя и в очень деликатной форме да так, чтобы никто ничего не слышал, говорил ему в глаза все, что он думает об идеях Иисуса, о его максимах и притчах. Такой человек был нужен Иисусу, как воздух.
— Кстати, — подумал Иисус, — ведь само имя «Иуда» означает «Бог да будет восславлен». Может, неспроста этот умный юноше носит такое имя?