Магда — настоящая художница. Панорама обволакивала ее, пока она была поглощена рисованием, и Магда будто бы становилась осью, вокруг которой вращается все это — весь город с его куполами и колокольнями, город, полный чувства вины и лицемерия. Магда — художница, и, как вое творцы.
Она присваивает себе каждый предмет, попавший в ее поле зрения.
Три дня она проспала на сломанном диване в гостиной Во сне она клубком сворачивалась под одеялом, точь-в-точь как бродяги, дрыхнущие на парковых скамейках или в вокзальных залах ожидания. Каждое утро я обнаруживал ее на кухне: она варила там кофе, который называла «турецка», хотя сходство с турецким кофе было минимальным. Я смотрел на ее вечно взъерошенные волосы на ее личико, которое забавно морщилось, когда соприкасалось с рукой, или складками одеяла, или грубым, потертым бархатом обивки. На ночь она надевала большую бесформенную футболку черного цвета. Ноги ее были мертвенно-бледными и, казалось, стыдились собственной наготы. Еле заметным кивком она приветствовала меня, а после запиралась в ванной, откуда возвращалась полчаса спустя с толстым слоем косметики на лице. Пудра липла к коже, как свернувшиеся сливки, напомаженный рот зиял, словно открытая рана. Затем Магда уходила из квартиры. Я практически ничего не слышал от нее, кроме слова ciao,[4] которое, должно быть, нравилось ей потому, что оно вошло в употребление среди американской молодежи, стало отдавать беспечной леностью и жевательной резинкой. Каждый день я думал, что она не вернется (ее жалкие пожитки навряд ли можно было считать залогом возвращения), но каждый вечер она все-таки приходила обратно. Макияж ее становился чуть бледнее, но манеры оставались прежними: они все так же хранили тихую, замкнутую сосредоточенность. Казалось, я фактически не существовал для нее.
А на четвертую ночь она бесшумно, точно ночной зверек прокралась в мою комнату и юркнула в мою постель.
Конечно, Магда сразу все поняла. Меня удивил срок, но теперь и это ясно. Магда все обо мне знала. Она лежала в моей постели, свернувшись клубком, словно котенок, излучая в равной мере безучастность и всезнание.
2
— Это отец Лео Ньюман? — произнес женский голос с тем легким акцентом, что выдает в говорящем иностранца: ее сочетание «th» представляло собой нечто среднее между фрикативным и взрывным звуком.
— Да.
— Это Мэделин Брюэр. Мы познакомились на приеме. Помните меня?
— Конечно, помню.
— Я обещала вам позвонить. Придете к нам на ужин? В среду вам удобно? Я понимаю, что следовало предупредить вас заранее…
Конечно, он придет.
Квартира четы Брюэров располагалась в Борго Пио близ Ватикана. Посольства обычно придерживают такие места для своих работников; число квадратных метров находится в строгой зависимости от должности и вычисляется по некой секретной бюрократической формуле. Ранг главы этого семейства был, несомненно, высок, поскольку Джек занимал пост какого-то министра. Они ели в большой, слегка запыленной столовой. На рояле стояли фотографии детей, а над огромным камином висел скорбный лик святой. Мэделин почувствовала, что должна извиниться за подобный интерьер:
— Живем, как в ризнице. Кажется, раньше эта квартира принадлежала одному кардиналу, который и оставил все эти иконы. А мы теперь должны следить за ними, потому что они очень дорогие. В противном случае их просто запрут в каком-нибудь подвале под Палаццо Барберини.
Святой над камином, казалось, самой не нравился вид в котором она представала. Дароносица в руке выдавала ее сущность тем людям, которые знали толк в подобных интерпретациях.
— Это святая Клара[5] — объяснила Мэделин. — На улице Саула. — Комментарий был адресован другому гостю, журналисту. — Клара — ваша покровительница, — уточнила она.
— У меня есть покровительница? — Он был евреем по фамилии Гольдштауб и на картину косился с недоверием.
— О, разумеется. Покровителям плевать на ваше вероисповедание. Они придерживаются абсолютно экуменических взглядов. — И Мэделин погрузилась в краткий обзор деятельности святых покровителей. — Весь этот вопрос насквозь пронизан католической логикой, — пояснила она. — Святая Люсия лишилась глаз, поэтому она покровительствует офтальмологам. Святая Аполлония недосчиталась зубов — и ей достались дантисты. Клара же патронирует телевидение, потому что, по одной известной легенде, могла появляться в двух местах одновременно. Папа Римский Павел назначил ее на эту должность.
5
Святая Клара Ассизская (1194–1253) принимала активное участие в организации женских францисканских монастырей, за что и была канонизирована.