…конечно!
Если у осиротевшей рогатой мамы оставались некоторые сомнения относительно девочки — то ли она подчинённый детёныш, то ли равная ей товарка? — то относительно юноши животное не сомневалось: он — вождь! Козёл-патриарх! Великий, мудрый, внушающий страх и трепет. И священный долг всякой козы — не колеблясь, следовать за божественным вождём. Куда бы он ни повёл — хоть в пропасть. И то, что от вождя пахнет смертью — главное подтверждение его божественной сути. Неважно, что, подобно меньшему из двуногих хищников, козёл-патриарх пьёт её молоко — случается! Если мама-коза теряет всех младенцев, то её молоком пользуются не только старшие козлята, но, порой, и взрослые козы. И осиротевшая мама, как правило, не возражает — вымя-то переполнено. Так что, пососав её молока, вождь нисколько не умалился в глазах козы.
Гроза стремительно приближалась: ослепляли молнии, оглушал гром, порывы ветра валили с ног — вот-вот мог хлынуть ужасный ливень. Помогая Пчёлке забраться на очередной уступ, мальчик-Леопард пожалел о своём решении, отыскать убежище в горах — лучше было остаться на равнине. Да, там бы они вымокли и замёрзли, но на равнине им не грозила опасность сорваться со скользких камней и, кувыркаясь, покатиться вниз по крутому откосу.
Упали первые капли дождя, ветер ненадолго стих — сейчас! Через пятнадцать-двадцать мгновений разверзнутся небеса, и… спаси и сохрани, добрая богиня Айя! Не дай им с Пчёлкой сорваться в пропасть!
«Ме-е-е! Ме-е-е!», — проблеяла коза: «Сюда! Сюда!», — послышалось Урсу, и, подхватив Мару, мальчик-Леопард подсадил её на большой валун — туда, откуда донёсся призыв козы. Рогатая разведчица не обманула: поднявшись вслед за сестрой, при вспышке молнии, Урс увидел трещину в скале.
Протиснувшись в убежище, девочка и юноша сразу наткнулись на козу — разрыв в камне был совсем неглубоким, не глубже двух, трёх шагов. По счастью, им троим хватило места — когда вслед за ослепительной молнией, раздался страшный удар грома и обрушились небеса, на стоящего у входа мальчика-Леопарда попали лишь отражённые брызги бешеного дождя.
— Ой, Урсик, как страшно! — вскрикнула Мара, когда раздался особенно оглушительный удар грома, и прижалась к козе. Жалобно проблеяв, животное согласилось с девочкой и, в свой черёд, прижалось к юноше — козлу-патриарху, повелителю и защитнику.
— Тю, ненормальные, — иронически хмыкнул успевший успокоиться мальчик-Леопард, — теперь-то чего бояться? Здесь нас даже дождём не замочит, а гром, молнии… — юноша, бравируя, хотел сказать, что ему на них плевать с высокого дерева, но, вспомнив о «громовых стрелах», поостерёгся, — на равнине — возможно. На равнине, случается, людей убивают громовые стрелы, а здесь, в скале… здесь, Пчёлка, нам ничего не грозит!
Не столько смысл слов, сколько уверенный тон юноши успокоил Мару, обняв за шею козу, девочка открыла зажмурившиеся глаза и осмелилась выглянуть из-за спины Урса — сквозь завесу льющегося сплошным потоком дождя Пчёлке открылось фантастическое зрелище. В голубовато-фиолетовом свете беспрерывно сверкающих молний расстилалась затопленная водой равнина, над которой клубились низкие, тяжёлые тучи. Под секущими струями дождя вода кипела белыми пузырями, а бешеный ветер подхватывал и уносил ноздреватую пену. Бог-дракон Рарх — в облике крылатого бегемота — разошёлся не на шутку: ворочаясь с боку на бок, он своей толстой шкурой так яростно скрёб небесный свод, что от него со страшным грохотом беспрерывно откалывались искры-молнии, а из образовавшихся дыр безудержно хлестала вода.
— Ой, Урсик, как красиво! — непроизвольно вырвалось у потрясённой Мары. — Как страшно и до чего же здорово!
— Да, Пчёлка, гроза обалденная, — согласился мальчик-Леопард, — особенно — когда смотришь на неё из укрытия, а не мокнешь под дождём.
Первая гряда туч прошла, отдалившись, молнии перестали ослеплять, а гром — оглушать. Замёрзшие дети прижались к тёплой козе и скоро заснули. Мара, прежде чем её душа отправилась в ночные странствия, мечтательно прошептала: «А лягушки были — вкуснятина!»
НЕУСТАВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
У шамана-Гиены Гаги было мало Маны. Её хватало только на то, чтобы душа второго шамана могла проникать на Нижние Пастбища. Зато у Гаги был цепкий ум, и шаман придумал, как слабость превратить в силу. Если ему не хватает Маны, чтобы душа могла самостоятельно попадать в обители богов и богинь, ничего не поделаешь: придётся пойти другим путём. Более длинным, но и более безопасным. Ведь, представая перед ликом бога, душа шамана всегда рискует оказаться в вечном рабстве у потревоженного владыки. Другое дело, проникнув на Нижние Пастбища, оттуда просить помощи у богов — Владыка Нижнего Мира Великий Змей Де-Рад не позволит поработить находящуюся под его покровительством душу шамана.